– Ага, – кивнул Сента. – Только не по тропинке. Плохая она.
Пыль выгорала в крови, вместе с кровью, но ещё помогала.
Как они добирались до украшенного трискелями дома на перекрёстке трёх дорог, он почти не запомнил. Выбитый ржавый прут, сам собой оставшийся в пальцах. Промокшие ноги. Бессильный лай гончих, ветер, радостно унёсший за спину высыпанный из мешочка перец. Горячая рука Звезды, которую было никак не стряхнуть, даже когда хотелось. Вот ведь пристала… Вязь чистых мостовых. Арки и статуи, возникавшие как раз вовремя, если нужно было спрятаться. Пришёл в себя он только когда Звезда, бросив его руку, заколотила кулаками по высокой зелёной в красную полоску двери. От этого звука Сента поморщился. Гулкое буханье словно выбивало из головы всё лишнее. Он чувствовал себя пустым, как барабан.
Из взбаламученной ударами памяти всплыла мысль, важная настолько, что в неё пришлось вцепиться, не отпустить. Высказать, хоть слова и драли горло.
– О каком ритуале они говорили?
– Ритуал… – Звезда взглянула на него и сразу отвела глаза. – Праздник возрождения. Там меня принесут в жертву городу. И это, – голос девочки лишился обертонов, – великая честь.
Сента скрипнул зубами, глядя, как открывается дверь. Что же это за мать такая?! Хотя, ему ли было удивляться. Он взглянул на Звезду. Лицо девочки размывалось. Странно. Снова пыль? Он провёл по глазам рукой и с недоумением уставился на мокрые полосы. Конечно, пыль. Что же ещё.
До того, как он увидел саркофаг, Сента думал, что никак не представляет архимага. Тот – та – был просто силой, тем, что существовало над частью города, куда таким, как Сента, путь был закрыт. Но теперь он глядел во все глаза и понимал, что какие-то ожидания у него всё-таки были. Не оправдалось ни одно.
В центре семиугольной комнаты под прозрачной пирамидой потолка стояло бронзовое ложе, накрытое стеклянным куполом. Сента никак не мог отогнать мысль, что это похоже на теплицу. Просто выращивали здесь не овощи и не ягоды для торговцев верхнего города.
Женщина, которая лежала на белых простынях, была огромна. Жирное, расплывшееся тело, обвислые щёки, торчащие клочья седых волос. То, что архимага полностью, не считая лица, скрывали ряды чистых бинтов, делу не помогало – тонкая ткань лишь подчёркивала складки. Женщина лежала, не шевелясь, в лучах солнца – яркого, Сента такого никогда и не видел, – а слова звучали в воздухе сами по себе. И от них голова болела ещё сильнее. Что-то в этом чистом, юном голосе напоминало о гончих. Пронизывало до пят, как лай.
– Ты не представляешь, каких трудов мне стоило очистить твоё тело от этой дряни. С тех пор, как совет сократил финансирование, доставать реагенты становится всё сложнее. Но на такое – не жаль. В конце концов, ты оказал мне две услуги разом. Привёл эту нюню и сократил количество идиотов.
Сента нахмурился. Она о бандитах? Но какой прок архимагу от смерти наёмников? Мысль эту он оставил при себе, но голос всё равно засмеялся. От этого звука волоски на руках Сенты встали дыбом.
– Бандиты? Ты даже не задержался посмотреть на фамильные перстни? Это всё члены совета, дорогой мой. Люди, которые думали, что без меня смогут жить лучше. Что играть станет приятнее. Что смогут больше прибрать к лапкам. Идиоты. Тем не менее, незнание не отменяет оказанной услуги. Чего же пожелает низовая крыса? Золото? Камни? Или, может, пыль, если привык? Выбирай, раз поставил себя на мою сторону. Девчонка говорит, тебя следует наградить.
Девчонка. Звезда, которую должны принести в жертву. Точнее – только её суть. Тело останется. Прямо как в кошмарах. Сента до сих пор не мог поверить, что всё было ради этого. Что всё работает именно так. И Звезда… с сёстрами? Дочери архимага, как же. Женщина, которая лежала в саркофаге, которая слышала его слова, читала самые мысли, вряд ли могла иметь детей. Обычным способом. Значит, магия. Выращенные дети, для того, чтобы… от этого мутило, но и захватывало дух. Такая сила. Такие возможности, и всё это – здесь. Всё, о чём он мечтал. Всё, ради чего умер Оглобля.
– Почему город – такой, госпожа? Почему вы не помогли Звезде?
Сердце молчало секунду, две, так, что Сента успел проклясть свой длинный язык. Должно быть, всё ещё сказывалась пыль. И лечение. Вспомнив, как впивались в руки толстые трубки, какой ледяной холод вливался через них в кровь, он непроизвольно потёр запястье. Будет ли похож на это ритуал… праздник Звезды? Это тоже – могущество. Никогда не умирать. Жить, вечно копить знания и силу.
Голос прозвучал вновь, и Сента вскинул голову.
– Потому что чувствовать всё – это сойти с ума. Потому что помочь всем – невозможно. Я сделала выбор, и этот выбор был единственно верен. Ещё вопросы по мирозданию? Только без политики. Она меня утомляет.