Кэндис не поверила своим глазам.
— Это другая табличка. С тем же алфавитом, что на табличке Дюшеса. — Под ярким светом клинопись была отчетливо видна. Те же неопределимые символы. — Тут что-то написано, — сказала Кэндис, заметив какие-то каракули на полях вырванной страницы. Почерк принадлежал профессору: «Таблички хранились вместе со Звездой Вавилона». — Она посмотрела на Гленна. — Иван Басков исследовал регион между Тигром и Евфратом. Должно быть, он наткнулся на тайник с табличками. Как и Дюшес. Может, табличка Дюшеса из того же тайника.
Гленн остановил взгляд на глиняном древнем фрагменте, выглядевшем до того хрупким, что, казалось, малейшее дуновение могло обратить его в пыль. Он сидел неподвижно, крутя золотое кольцо, глубоко погрузившись в свои мысли. Кэндис подумала, что, наверное, так он изучал улики на месте преступления. Или рисовал картины света. Наконец он произнес:
— Доктор Армстронг, вы не заметили ничего необычного в письменах на табличке Дюшеса?
— Помимо того, что они неопределимы? Нет. У меня не было времени как следует изучить ее.
— Ни один из символов не повторяется.
Ее глаза расширились от удивления.
— И вы смогли это заметить?
— Двадцать два символа, каждый отличается от другого, ни одного повторяющегося.
— Это алфавит, — сказала она.
— Да. Или какой-то секретный код. Возможно, шифр.
— Ключ! — воскликнула она. — Тогда это объясняет, почему табличка Дюшеса была сделана не из глины, а из более крепкого материала. Это ключ к шифру, ключ, о котором говорил ваш отец! С фрагментом Дюшеса мы можем расшифровать, что написано на этой табличке. Нам остается только выяснить, какой язык заменяет шифр.
Гленн осторожно разгреб пальцем газетные обрезки и вынул полоску бумаги.
— Похоже, мой отец уже расшифровал код. Вот что написано на этой табличке.
Кэндис прочла фразу:
— «Жена астронома». Детектив, в записке, которую я нашла в книге Дюшеса, был сказано: «Лежит ли ответ в гробнице Нахта?» Раз ваш отец положил ее на странице рядом с изображением таблички, я полагаю, он считал, что табличка принадлежит временам Восемнадцатой династии, или, может быть, в этих письменах было какое-то упоминание о Нахте — писаре в звании астронома Амона при храме в Карнаке, где-то между 1500 и 1315 годами до нашей эры. Его жена, Тави, была музыкантом Амона. Кроме этого больше о них ничего не известно; неясно даже, какому царю они служили. Гробница Нахта рядом с Долиной царей известна своими фресками. Я изучала их, и, хотя покоящийся там человек был астрономом, звезд на них не было.
Она вспомнила Тави, изображенную на фресках Нахта, держащую музыкальный инструмент, певицу бога Амона. Была ли Звезда Вавилона как-то связана с ней, а не с ее мужем? И какое отношение мог иметь аристократ Восемнадцатой династии к Вавилону, чей расцвет наступил только тысячу лет спустя?
— Почему именно секретный код, детектив? Почему бы просто не написать обыкновенным алфавитом или на каком-либо языке?
— Возможно, это было тайное общество. Хранители запретного знания.
Зазвонил его сотовый: миссис Кироз вспомнила, где спрятала письмо его отца.
10
У Джессики Рэндольф не было намерения устраивать погоню за Кэндис Армстронг на своем «мустанге». Но негодование взяло верх. Кэндис ударила по ее машине и требовала, чтобы она остановилась. Погнавшись за ней, Джессика обнаружила, что ей это даже нравится. Она хотела бы довести дело до конца. Может, ей еще представится такая возможность.
Встав с постели и облачившись в атласное платье, она двигалась очень тихо, чтобы не потревожить мужчину, спавшего среди мятых простыней. Она пренебрежительно посмотрела на него. Член парламента, богатый и влиятельный, женат, имеет четырех детей и, наверное, самый худший любовник из всех, что у нее когда-либо были. Но все это не имело почти никакого отношения к причине их краткого романа. Джессику никогда особо не прельщали физические удовольствия. Ее страстью было приобретение нового, а у этого человека были связи с владельцами некоторых самых впечатляющих частных коллекций в Великобритании. Сейчас Джессика охотилась за манускриптом пятого века, а он знал, где его искать и как убедить владельца продать эту вещь.
Джессика босиком прошла по абрикосовому ковру, настолько толстому, что пальцы ее ног проваливались в пушистый ворс. Комната ломилась от роскоши, в ней была дорогая мебель, прекрасные шторы и хрустальные люстры. В этом доме Джессики все было подобрано ею лично. Она всегда приводила сюда своих любовников, взяв за правило никогда не встречаться у них, в отелях или других тайных прибежищах. Все, что было в жизни Джессики, должно было происходить на ее территории, будь то переговоры о покупке вазы династии Мин или интимная связь с мужчиной. Ее восьмикомнатные апартаменты находились в самом фешенебельном районе Лондона. И это не единственная ее квартира.