Гленн подумал о споре, который он услышал посреди ночи двадцать лет назад, когда один мужчина угрожал другому. Миссис Кироз сказала, что отца столкнули с лестницы. Неужели Фило вернулся, чтобы исполнить угрозу двадцатилетней давности? Но почему сейчас?
Потому что его отец нашел Звезду Вавилона.
Гленн, прикрыв глаза рукой, смотрел на запад, туда, откуда они приехали. Возможно, в этот самый момент подручные Фило идут по следу, мчатся на полной скорости по шоссе, чтобы схватить их. Он повернул голову на восток. Или Фило уже обнаружил Звезду Вавилона и поджидает их там со своими бандитами? «Я бывал в переделках, — думал Гленн, — один против шести на узкой улочке, но если Фило приведет с собой двадцать, сто человек? Что будет тогда?»
Он посмотрел на Кэндис, вспомнив, как думал в Пальмире о том, чтобы нарисовать ее при лунном свете. Он размышлял о том, насколько удивительное существо человек, если, не начертив за всю жизнь ни одной линии, может взять в руки кисть и краски и рисовать на полотне свою душу, пытаясь передать Свечение. И теперь этот человек хотел запечатлеть другое свечение — Кэндис Армстронг.
— Вы должны вернуться домой, — сказал он. — Кто знает, что еще сделает Фило, когда я доберусь до него.
— И оставить вас одного? — Она вылезла из машины и потянулась на утреннем ветерке. Кэндис больше всего хотела вернуться обратно в Лос-Анджелес. В уютную безопасную хижину в горах, к Хаффи и прочим делам. К хорошо оплачиваемой работе в Сан-Франциско — если Рид простит ее — и уйти с дороги безумного человека, задумавшего устроить великое опустошение. — Я остаюсь, — сказала она.
Он не был удивлен ее словами. Она выводила Гленна из себя, но в то же время он восхищался ею. Трусливой ее не назовешь, это точно. Гленна впечатляло то, как она вела себя. Сильная, уверенная женщина, боец, она, возможно, пригодилась бы в полиции Лос-Анджелеса. Вот почему его отец хотел увидеть ее. Если кто-то и мог найти Звезду Вавилона, то только Кэндис Армстронг.
— Хэй-хэй!
Они обернулись и увидели Яна, радостно размахивавшего руками: «тойоту» удалось починить.
Подойдя к «понтиаку», их водитель нахмурился. Он указал на восток, где сильная буря быстро накрывала пустыню: сквозь темные облака сверкали молнии, гремел гром.
Пока машины мчались по пустому шоссе — опытные водители умело объезжали рытвины, потом, свернув с асфальтовой дороги, поехали по гравийной насыпи, — Кэндис погрузилась в свои мысли. Когда они найдут таблички, Гленн передаст их сирийским властям. Она надеялась, что у нее будет достаточно времени, чтобы перевести письмена. Но теперь ключ Дюшеса был похищен. Что бы ни было написано на табличках, оно останется тайной.
Кэндис не давала покоя история с человеком в гавайской рубашке, стоявшим у руин и смотревшим прямо на нее.
Сейчас она понимала, что это была явная приманка. Она могла бы тихо сказать о нем Гленну, потом бы они осторожно вышли из номера, заперев дверь, и отправились на поиски того мужчины, схватили бы его и выбили признание. Вместо этого она вылетела на улицу, как разъяренный носорог.
Откуда бралась ее импульсивность? Подруга однажды сказала ей, что она сама подсознательно все портит. Взять хотя бы инцидент с Фэрклосом. Могла ли она уличить его во лжи по-другому, тихо, обходными путями, чтобы не было такой жесткой ответной реакции? Но почему человек, пусть и подсознательно, будет делать себе хуже?
Потому что страх неудачи сильнее, чем надежда на успех.
Кэндис смотрела на проносившееся мимо разноцветье полевых цветов, непрекращающийся бег легких облаков по небу. В этой безлюдной пустыне она сумела заглянуть глубоко в себя и понять: из-за того, что она не могла превзойти достижения своей матери, она боялась даже попытаться сделать это.
Она закрыла глаза и стала молиться: «Пожалуйста, Боже, пусть таблички окажутся на месте. Пусть я их найду, привезу обратно и выполню обещание, данное умирающему человеку. Сделай так, чтобы в этом мне сопутствовала удача».
Гленн думал, что она спит: голова откинута на подголовник сиденья, глаза закрыты. Ему совсем не нравилось нынешнее положение дел. В Пальмире у него еще был шанс убедить Кэндис вернуться в Калифорнию, полиция отвезла бы ее прямо к самолету. Но затем в дверном проеме возник Ян, объявив во всеуслышание хорошие новости:
— Я нанял двух парней, которые отвезут нас к Джебель Мара. Ну же, хоть спасибо скажите.
Меньше всего Гленн хотел благодарить его. Теперь не оставалось другого выбора, кроме как взять Кэндис с собой. Иначе она поехала бы с Яном, а втроем путешествовать было все же безопаснее. И вот сейчас он был здесь и пытался не думать о пистолете в своем кармане — оружии Яна, которое он отказался возвращать, что подталкивало его еще ближе к ужасной, неминуемой вспышке насилия.