Ханна говорит так проникновенно, что Летиция погружается в нежную дрему. Голова ее покоится на мягкой пуховой подушке в хрустящей от крахмала белоснежной наволочке с кружевами. Пахнет лавандой и свежим ветром. Летти дышит глубоко и расслабленно.
Когда девушка открывает глаза, то видит возле окна в кресле, застланном лоскутным покрывалом, своего отца. Джон Картер дремлет, откинув голову на спинку. Его лицо кажется Летиции осунувшимся и усталым. Девушка спускает ноги с топчана, неслышно шагает в одних чулках по полу, устланному тонкими половиками из неотбеленной мешковины. Но отец уже открыл глаза. И протягивает к ней свои большие, теплые и широкие ладони.
– Проснулась, детка моя, строптивая и гордая?! – голос его нежен.
Джон Картер очень любит свою старшую дочку и никогда не скрывает этого. Летти отвечает ему взаимной привязанностью.
– Папа! Папочка! – Летти целует широкие ладони, пахнущие одновременно карболкой и дорогим одеколоном. – Папочка, прости меня, дорогой! Я знаю, что глупая, самонадеянная, самовольная… – Девушка опускается перед отцом на колено, крепко держит его руки в своих ладошках, преданно заглядывает в лицо.
– Ну, что ты говоришь, Летти! Что ты говоришь, малышка моя? Ты добрая и очень умная, Летти. И будешь замечательной женщиной, дитя мое. Ты станешь верной женой и любящей матерью, – высвободив руку, сэр Картер гладит дочь по пушистым, вьющимся волосам. – Ты очень похожа на свою бабушку, Летиция! А она была замечательной женщиной!
– Ты не сердишься на меня, дорогой?! Нет?! – сердце Летиции полнится благодарностью к отцу. Он более ласковый и более теплый, чем мама. Отношения Климентины и Летиции с матерью больше походят на отношения учениц и учительницы в гимназии, доброжелательные и ровные.
– Нам пора домой, малышка! – отец нежно берет ее запястье. – Ты спала, точно новорожденный младенец! – Он помогает Летти подняться. – Переоденься, и поедем домой.
На пороге комнаты появилась Ханна Смит.
– Сэр Картер, мы не отпустим вас без ужина! Час назад вернулся Руперт. Он привез много палтуса! Свежий палтус просто великолепен с отварным картофелем! Нелли уже накрыла в столовой.
– Хорошо, миссис Ханна, – Джон Картер улыбнулся. – Прошу пригласить за стол и Томаса! Предполагаю, что он тоже проголодался.
– Да я уже пригласила! – Ханна очень гордилась тем, что ее когда-то взяли кормилицей в особняк Картеров. В деревне такая удача выпадала не каждой женщине. – Том уже умылся, и все ждут вас за столом.
Спустя полчаса Летти сидела в экипаже, укутанная клетчатым пледом. Они ехали по дороге, усыпанной мелкой щебенкой. Отец устроился напротив и молчал.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Летиция проснулась совершенно разбитой. Неприятно першило в горле. Обычно она просыпалась в шесть часов, чтобы сделать все дела до наступления дневного зноя.
Девушка медленно умылась, кое-как причесалась и собрала волосы в пучок на затылке. Надев утреннее платье из жатой хлопковой ткани, спустилась по лестнице, крепко держась за перила.
Отца в доме не было. Он завтракал всегда очень рано и в одиночестве. Когда остальные члены семьи садились за стол, Джон Картер заканчивал прием больных в клинике или готовился к осмотру осужденных.
С неохотой Летиция села за накрытый стол. Безо всякого аппетита поковырялась вилкой в своей тарелке, нагруженной жареной кенгурятиной с цветной капустой и сливочным соусом. В знойные дни аппетит отсутствовал у всех, кроме доктора и Климентины. Вместо второго завтрака утоляли жажду соками, лимонадом или фруктами, которых здесь было великое множество.
– В такую жару ничего не хочется, – Летиция с гримасой отодвинула тарелку в сторону. – Прости, ма! Не обращай, пожалуйста, внимания, – извинилась она, заметив, что мать хотела повторить ее жест. Хотя по виду миссис Джулии не было заметно, что она страдает отвращением к обильной пище.
– Летти, я волнуюсь за тебя, детка! Ты исхудала за последний год! Может быть, ты больна, Летти?
– Вы совсем ничего не попробовали, мисс Летиция! – сокрушалась и Элис. – Я уж подбираю для вас все лучшее, мисс! Может, принести жареную курочку? Здешний климат иссушит истощенный организм! Вы очень быстро состаритесь, и молодые люди перестанут за вами ухаживать! – Служанка, как и все в доме, относилась к Летиции мягко, словно к тяжелобольной. Элис чутко улавливала отношение к ней всех членов семьи и воспринимала каждого соответственно. Немного побаивалась миссис Джулию, недолюбливала Климентину и, словно к ласковой дочери, искренне привязалась к Летиции.
– Не беспокойся, Элис! Со мной ничего не случится! Я не могу поглощать огромные куски мяса! Прошу в следующий раз подавать мне молоко или омлет. Хорошо, Элис? – Слова она произносила с трудом, тщательно выговаривая каждый звук. Служанка виновато потупилась и промолчала, подвинув кувшин с холодным молоком поближе к молодой хозяйке.
– Я попрошу кухарку приготовить омлет! Или налить в кружечку молока, мисс Летти? Принести горячего кофе или шоколада? Не упрямьтесь! Скушайте пока хороший сандвич с ветчиной и сыром! – Элис снова засуетилась.
Мысли у Летиции путались, смысл вопросов Элис уплывал, растворяясь в сознании, словно звуки в густом лондонском тумане. Летицию томило странное предчувствие, будто что-то новое, возможно, не очень приятное, вторгается в ее жизнь.
– Да вы вся горите, мисс Летиция! – Элис дотронулась огрубевшей ладонью до тонкого запястья, озабоченно заглянула в лицо Летти и всполошилась: – Леди Джулия, леди Джулия, у мисс Летти и глазки какие-то мутные! Ну совсем такие, какие были у моей малютки в день ее смерти!
– Боже, Элис, о чем ты говоришь?! Упаси тебя господь от глупостей! Летиция, выпей лимонада, детка! – Миссис Картер вскочила из-за стола, возмущенная некорректным сравнением служанки.
Летти лишь мысленно усмехнулась – наивная откровенность высказываний Элис умиляла.
Миссис Джулия порывистым движением потянулась за бокалом с лимонадом, чтобы подать питье дочери, и неосторожно опрокинула тарелку с овощным гарниром. Ассорти живописно рассыпалось по натертому паркету под большим столом. Часть овощей задержалась на подоле платья миссис Картер и на свежей скатерти. Подобное с этой чопорной дамой случалось крайне редко, она испытывала неловкость.
– Юнь Чан! – вскрикнула леди Джулия, встряхивая подол. – Помоги навести порядок! А ты, Элис, в другой раз думай, что говоришь! Не то окажешься опять на плантации, в бараке!
К слову, в гневе Джулия Картер и сама не выбирала выражений. Причем у людей, ставших невольными свидетелями ее гнева, складывалось впечатление, что миссис Джулия переигрывает.
– Жаль, что выбор работников скуден, дорогие мои! Вот Элис и позволяет себе фамильярности! – не преминула отметить миссис Картер.
Служанка обиженно молчала.
– Не лей слез, Элис! Меня не разжалобишь!
Роль строгой хозяйки с трудом удавалась жене доктора. Прислуга знала, что миссис Джулия женщина не злопамятная, лишенная жестокости. Спустя пять-десять минут она забывала о своих угрозах и отдавала новые распоряжения слугам, как ни в чем не бывало. Да, она отличалась остротой языка, но от громких угроз, на счастье окружающих, не переходила к действию.
– Подумай хорошенько, Элис, чтобы чистая комнатка рядом с бельевой кладовой не показалась тебе истинно райским уголком! А путешествие в земное чистилище, то есть на один из дальних участков в Аплби, я могу тебе устроить!
Леди Картер еще раз отряхнула подол прелестного утреннего платья. На сиреневом шелке остались разноцветные пятна.
– Элис, пусть кофе подадут в библиотеку! Летиция, если ты недомогаешь, вернись к себе и ложись в постель! Отец найдет тебе замену. Пусть о помощнике позаботится мистер Бертран Крейн! Я пошлю Элис за доктором!
Климентина тут же раздула ноздри аккуратного прелестного носика и ехидно фыркнула: