Маргель ухмыльнулся. Ухмылка у него оказалась неожиданно гомосексуальной; губы были слишком полными и чувственными для этого сурового, изуродованного шрамом лица. Он взмахнул прикладом и собственноручно расколотил стеклянный экран...
***
Полчаса спустя, как раз когда Тимоти заканчивал проявлять только что снятый фильм, в дверь позвонили. На пороге стоял сержант Модильяни из городской полиции. Вернувшись из дома Тагастера, Тимоти позвонил в участок. Сначала там сомневались, стоит ли удовлетворять такой странный запрос, потому что Тимоти отказался объяснить причину вызова. Но как только они поняли, с кем имеют дело, наряд был незамедлительно выслан, вопреки установленным правилам.
Модильяни оказался довольно молодым, худощавым человеком с тоненькими усиками. Его несколько суетливые движения придавали ему сходство с непоседливой птицей. Сержант представился кратко и сухо, говорил он фальцетом, и в его голосе звучало раздражение. Тимоти со всей вежливостью, на которую был способен, пригласил его в гостиную.
Когда они оба уселись, сухопарый сержант произнес:
- Это крайне необычный вызов.
- Речь идет о крайне необычном деле.
- Вот и расскажите.
Он вел себя так, словно Тимоти был не добропорядочным гражданином, собирающимся поведать о правонарушении, а закоренелым преступником. Так или иначе, после того как Тимоти закончил свой рассказ, на протяжении которого сержант не выказал ни малейших признаков удивления, Модильяни заметил:
- Действительно, весьма необычно. И вы утверждаете, что все засняли на кинокамеру?
- Да.
Модильяни еще сильнее насупился. Он глядел сейчас на Тимоти взглядом кобры, приготовившейся к смертоносному прыжку.
- Вы вторглись в чужую частную жизнь, вы это осознаете?
- Что?!
На лице полицейского не дрогнул ни один мускул. Казалось, будто он высечен из камня.
- Использование средств коммуникации для съемок других людей без их ведома представляет собой вмешательство в чужую частную жизнь.
- Но я ведь раздобывал улики, - запротестовал Тимоти, уже догадываясь, что его протест окажется совершенно бесполезным.
- А это - дело полиции, - пояснил Модильяни.
- Да, конечно, я понимаю, - ответил Тимоти, отчаянно пытаясь не дать своему гневу вырваться наружу. Чтобы сохранить самообладание, он даже поднялся с кресла. - Но мне известно, что Клауса Маргеля арестовывали девять раз, но так и не смогли предъявить ему никакого обвинения.
Модильяни впился в него взглядом - каменное изваяние дало внезапную трещину.
- На что это вы намекаете?
Да, он действительно походил на птицу, на хищную птицу, может быть, даже на стервятника.
Тимоти постарался несколько разрядить обстановку.
- Ни на что. Поверьте мне, абсолютно ни на что. Но не угодно ли вам посмотреть отснятый материал. Именно ради этого я вас сюда и пригласил.
Модильяни кивнул в знак согласия, и Тимоти предложил ему проследовать в библиотеку, где заранее приготовил и экран, и проектор. Погас свет. Проектор застрекотал, и на экране появились ожившие образы параноидального бреда. Облака стелющегося по полу дыма, три затемненные фигуры в масках. Камера наехала на главаря налетчиков, и на экране появилось лицо Клауса Маргеля. Тимоти вздрогнул, увидев жестокое, изуродованное шрамом и вместе с тем не лишенное своеобразного обаяния лицо "крестного отца" организованной преступности.
Но лицом все дело и ограничилось. По мере того как на экране появлялся отснятый Тимоти материал, он с ужасом осознавал, что в момент съемок настолько увлекся задачей получше запечатлеть лицо Маргеля, что совершенно упустил из виду заснять то, чем занимались остальные. Камера старалась брать крупные планы, тогда как вся схватка с лже-Тагастером происходила где-то на заднем плане. А угрожающее выражение лица Маргеля на последних метрах пленки потеряло едва ли не весь эффект из-за того, что не было слышно слов "крестного отца" и тона, которым они были произнесены. Без них зловещая ухмылка выглядела едва ли не дружелюбной улыбкой.
Пленка закончилась.
- Не густо, - сказал Модильяни. И, не дожидаясь, пока Тимоти возразит, пояснил свою мысль:
- Это только лица. А мистера Маргеля можно заснять где угодно.
- Но слезоточивый газ...
- Кроме того, я не увидел, чтобы он кого-нибудь убивал. И я по-прежнему считаю, что мы имеем дело с несанкционированным вторжением в чужую частную жизнь, а вовсе не с убийством.
Тимоти сознавал всю шаткость контраргументов, которые мог бы предъявить, однако чувствовал себя обязанным продолжить спор. В конце концов ему удалось убедить Модильяни позвонить Тагастеру на дом. По его понятию, или связь окажется прерванной, или в разговор вступят Клаус Маргель со товарищи. Но, к ужасу и изумлению Тимоти, на экране возникло улыбающееся лицо Леонарда Тагастера.
- Слушаю, - произнес он.
Модильяни искоса посмотрел на Тимоти. "Шутка зашла слишком далеко", говорил его рассерженный взгляд.
- Это симулякрум, - прошипел Тимоти. Модильяни вступил в разговор с лже-Тагастером и объяснил ему в красочных деталях сложившуюся ситуацию. Механический Тагастер от души рассмеялся, услышав о том, что он, по мнению собственного друга, мертв, и позволил детективу, воспользовавшись Системой Ментальной Связи, обыскать весь дом. Лже-Тагастер выразил уверенность в том, что ничего интересного обнаружить не удастся.
Через пять минут Модильяни был в доме Тагастера. На тщательный осмотр всех помещений ему потребовалось еще четверть часа.
- Ничего, - сказал он Тимоти, возвращая ему гостевой шлем нормальной формы, которым тот давно уже догадался обзавестись, чтобы не заставлять гостей втискиваться в шлем, специально спроектированный для вящего удобства его собственного уродливого черепа.
- А приемник на кухне...
- В безупречном состоянии. Не понимаю, что, собственно, вы хотите доказать...
- По-видимому, на них работает техник из Системы Ментальной Связи. Прошло уже полтора часа, он запросто успел все починить.
- Ну, а как насчет самого Тагастера?
- Да никакой это не Тагастер, черт бы вас побрал! Это его симулякрум!
- Симулякрумы никогда не выступают против своих хозяев. И симулякрум Леонарда Тагастера не стал бы покрывать убийц своего владельца. Если, конечно, исключить возможность того, что убийца входит в число персон, голосу которых андроид должен повиноваться. Но вы же сказали мне, что такое право было лишь у самого Тагастера, у его импресарио и у вас.
- Однако они могли перепрограммировать машину, - сказал Тимоти.
- Для этого им понадобился бы специалист очень высокого класса, - с притворным изумлением по поводу возможности раздобыть такого мастера отозвался Модильяни.
- Вам не хуже, чем мне, известно, что для них нет ничего невозможного. А времени им хватило даже на то, чтобы исправить ему нос.
Мнимая бестолковость сыщика раздражала Тимоти, в конце концов его терпение иссякло. Уродливое лицо побагровело, а механические руки неврастенически задергались. И тут Модильяни дал ему понять, по чьим правилам ведется игра.
- Сэр, мне хотелось бы вас предостеречь. Мистер Клаус Маргель вовсе не тот зловещий человек, которым он вам кажется. Он владелец нескольких гаражей и ресторанов. И, если не ошибаюсь, одной гостиницы. Он добропорядочный бизнесмен, который ни за что бы не впутался в подобную историю...
Тимоти не дал ему договорить до конца:
- Вам прекрасно известно, кем именно является этот чертов Клаус Маргель!
- Наша беседа записывается на магнитофон, и вам необходимо это учесть, если вы собираетесь предъявить какие бы то ни было обвинения, которые могут побудить к ответным действиям...
Он расстегнул пиджак и показал торчащий из кармана магнитофон.