Толик подошел к аквариуму, залез по боковой лесенке на самый верх, к маленькому задвижному лючку, и бросил рыбине какую-то гадость в кормушку. Он всегда сам заботился об обитателях аквариума. Рыбина набросилась на кусок падали, словно ее целый год не кормили. Про Ивана она тут же забыла.
– Ну чего ты сидишь? – крикнул сверху Толик. – У меня ты больше ничего не выклянчишь! Нету ничего, Ваня, понимаешь, нету!
Иван встал. Ему захотелось вдруг прижать к шее Гугово яйцо и превратиться в клыкастую рыбину, чтобы сожрать друга – Толика. Но проситель должен быть смиренным, он это уже давно понял.
– Ты хочешь, чтоб я остался там? – спросил он не своим жалобным голоском.
– Я вообще ничего не хочу! Поезжай в деревню и отдыхай! А хочешь, смотайся на Тилону, там сейчас классные развлекатели поставили! С гипнолокаторами, Ваня, и шикарными психотренажерами! А какие там девочки собираются, Ваня! – Толик чуть не свалился от чувств с лесенки. Но успел ухватиться за поручень – выучка космолетчика пригодилась. – Я бы махнул туда, не раздумывая!
– Мне нужен возвратник!
– Чего нет, того нет.
– Гад, ты, Толик, и все! – сорвался Иван. – Пока!
– Стой, простофиля!
Толик в мгновенье спустился вниз, схватил Ивана за плечи.
– Ну правда, нет! Старье списали, а новые, сам знаешь, на лоханках стоят. Где я тебе возьму?! – Лоб у Толика покрылся испариной.
Иван неожиданно для себя отметил, что Толик стареет, что его скоро уже и не назовешь Толиком, и стареет, и матереет, вон какой солидный стал, прямо туз! А ведь совсем недавно мальчиком прыгал по лугам Сельмы, гонялся с камерой за фантомами-упырями. Иван тяжело вздохнул. И ткнул кулаком в большой и мягкий живот Толика.
– Ладно, старик, – пробурчал он, – нет, так нет. Давай лапу, может, не вернусь, может, последний раз видимся!
Его рука утонула в широченной ладони. По щеке у Толика побежала слезинка, и он не стал ее смахивать.
Лишь у самых дверей он окликнул Ивана.
– Эй, постой! Есть выход!
Иван встрепенулся. Но оборачиваться не стал.
– Ты по дороге на Дубль загляни, тамошние парни тебе помогут! Ну, да ты их знаешь... не откажут! Я свяжусь с Дилом. Ежели он тебе не даст возвратника, пусть на Землю не возвращается, я его и за океаном разыщу да рожу надраю. Ну ладно, Ваня, давай уже – отваливай, не жми из меня слезу, я и так уже рыдаю!
– До встречи! – сказал Иван. И вышел.
Проводов ему не устраивали. Удерживать не пытались. Слежки судя по всему не было. Позабыт, позаброшен! Но оно и к лучшему.
До Эрты Иван тащился на антигравитаторах, приходилось экономить каждую каплю топлива. Он лежал на полу капсулы лицом вниз и, не отрываясь, смотрел на удаляющуюся Землю сквозь пластиконовую прозрачную обшивку. Он ограничил радиус прозрачности двумя метрами. Но все равно – казалось, что это не капсула, а он сам, раскинув руки и ноги, парит над огромным затянутым белыми облаками шаром.
Шар уменьшался в размерах постепенно, скорость была невелика. Но Иван лежал и глядел. Он сам не знал, что именно хотел увидать напоследок. А может, просто не мог налюбоваться родной планетой. Каждое расставание с ней отдавалось в груди щемящей болью. Правда, раньше, в предыдущие отлеты, Иван был полностью, непоколебимо уверен – он обязательно вернется, обязательно увидит этот голубовато-белый шар, а потом и ступит на его поверхность... В этот раз такой уверенности почему-то не было.
И все-таки он не напрасно лежал на прозрачном полу и ждал чего-то.
Когда Земля уменьшилась до размеров обычного яблока, подернутого легкой просвечивающей местами пеленой, когда все на ней уже должно было слиться и пропасть в зыбком удаленном мареве, вдруг пробился сквозь заслоны пелены тоненький золотой лучик, сверкнул – чисто, ясно, путеводно – и пропал.
Только тогда Иван понял, чего он ждал, и сразу же почувствовал облегчение.
Нет, рано еще его отпевать, рано хоронить! Еще поглядим, чья возьмет, кому суждено вернуться, а кому и нет. Он с силой сжал виски ладонями, зажмурил глаза. Полежал так с минуту. Потом оттянул край ворота, вытащил маленький железный крестик, приник к нему губами. И почти сразу спрятал его обратно, словно застеснявшись. Встал... Отключил прозрачность. Впереди его ждал системный перевалочный спутник-заправочная, уже лет триста болтавшийся между орбитами Юпитера и Сатурна, злополучная развалюха, последнее пристанище спивающихся космолетчиков и администраторов Флота, допотопная прабабушка нынешних заправочных станций – Эрта-387.