Но сейчас пришло озарение: Мэлтби понял, как этого добиться. Но время, время! В любой момент может сработать устройство, которое на него напялили.
— Это помещение! — выкрикнул он. — Если вам дорога жизнь — бегите отсюда! Сейчас же!
Ханстон уставился на него, сверкая глазами. Он не казался испуганным.
— Здесь опасно из-за вашего присутствия? — поинтересовался он.
— Да, — произнес Мэлтби, слегка разведя руки и вытянув шею, чтобы луч Ханстонова пистолета не мог поразить его. Он подобрался, готовясь рвануться вперед.
Но Ханстон не стрелял.
— Что-то здесь не так, — нахмурившись, сказал он, — Разумеется, я не могу позволить, чтобы командирская рубка этого линкора осталась в ваших руках. Следовательно, на практике ваши слова равносильны предложению убить вас. Несущий в себе опасность должен умереть. Это очевидно — даже слишком. — И резко добавил: — В тот миг, когда я выстрелю, действие следящего за вами антисвета будет нейтрализовано и вы также сможете воспользоваться оружием. Вы этого добиваетесь?
Так оно и было.
— Беги отсюда, идиот! Беги! — вот и все, что смог выговорить Мэлтби.
Ханстон не двинулся, лишь лицо его слегка побледнело.
— Единственная опасность, какую мы в состоянии представить себе, заключается в том, что они как-то ухитрились доставить сюда выход одного из трансмиттеров «Звездного роя». — Он пристально посмотрел на Мэлтби. — Мы пока еще не в силах понять, как именно работают эти трансмиттеры, но одно знаем точно: трансмиттеры разных кораблей между собой не связаны. Они по-разному настроены и направлены, и эта изначальная настройка не поддается изменениям. Но у вас была возможность узнать секрет их действия. Откройте его мне!
«Откройте мне!»
Мэлтби стало окончательно ясно, что придется напасть на Ханстона, невзирая на антисвет. Поскольку рассчитывать приходилось лишь на собственные мышцы, необходимо было хоть частично отвлечь внимание противника. А для этого следовало начать разговор.
Но какая ирония! Сумев при помощи своих технических специалистов правильно оценить природу грозящей опасности, Ханстон теперь, ничего не подозревая, стоял перед человеком, костюм которого являл собой выходную камеру трансмиттера.
— В основном нынешние трансмиттеры мало отличаются от тех, при помощи которых некогда появились на свет первые деллианские роботы, — сказал Мэлтби, — разве что в них используются некоторые оригинальные детали. Создатели роботов взяли за основу электронный образ человека и сотворили из органической материи его точное — в их представлении — подобие. Разумеется, где-то крылась ошибка, потому что деллиане никогда не были точными копиями людей, отличались от них даже физически. Из этих-то различий и выросла ненависть, пятнадцать тысяч лет назад приведшая к резне «роботов». Впрочем, это все история. Ныне трансмиттеры материи сначала превращают тело в поток электронного излучения, а затем воссоздают его, используя процесс восстановления тканей. Сейчас осуществить этот процесс не сложнее, чем зажечь свет, щелкнув выключателем, и…
В этот момент Мэлтби бросился на Ханстона. Страх, рожденный сознанием того, что Ханстон держит его под прицелом, исчез, потому что лидер мятежников, подобно миллиардам людей до него, поколебался в критическую минуту — и проиграл. Выстрел лучевого пистолета прозвучал в тот миг, когда Мэлтби уже выкручивал сжимавшую его руку. Огонь бессильно рассыпался по неуязвимому палубному настилу. Затем оружие выпало из рук Ханстона.
— Подлец! — прохрипел он, — Вы знали, что я не смогу выстрелить в наследного правителя. Предатель!..
Мэлтби ничего этого не знал. И не мог тратить время на болтовню. Голос Ханстона пресекся, потому что Мэлтби ухватил его голову, сжал ее, как в тисках, и притягивал к своей груди — дальше… дальше… дальше… внутрь. Ханстон был настолько сбит с толку, что в решающий момент прекратил сопротивление. В этот миг Мэлтби и протиснул его сквозь трансмиттер — со стороны могло показаться, что прямо в собственное тело.
Еще не успели исчезнуть из глаз извивающиеся ноги, а Мэлтби уже нетерпеливо рвал застежки костюма, сбросил его и сложил, следя, чтобы поверхности трансмиттера прилегали друг к другу. Подбежав к пульту управления, он отрегулировал антисвет, чтобы тот работал на него, и произвел еще несколько корректировок, о необходимости которых знал. Минутой позже корабль принадлежал ему.
Оставалось только сообщить всем трем группировкам о своем решении.
И еще оставалась Глория.
Глава 23
Десять дней спустя на борту «Звездного роя» заседал капитанский совет. Очевидно, появлению Мэлтби предшествовала какая-то сцена, потому что к его приходу Глория сидела с натянутой улыбкой на непреклонном лице, устремив взгляд прямо перед собой. Глядя на нее, Мэлтби догадался, что в последнюю минуту она попыталась предотвратить слушание — и не преуспела.
Заняв указанное ему одним из офицеров место, он стал ждать вызова, чувствуя некоторое напряжение, но отнюдь не ощущая себя несчастным. Мэлтби понимал, что лишь очень весомые аргументы могут обеспечить ему выигрыш, однако ставка в игре была столь высока, что заведомо стоила всех усилий — и уже вложенных в борьбу, и тех, которые предстояло вложить. Он украдкой посмотрел на эту «ставку» — и поспешно отвел взгляд, встретившись с глазами, метнувшими в него сверкающий отблеск льда. Леди Глория поднялась и подошла к нему.
— Капитан Мэлтби, — сказала она тихим голосом, — прошу вас не давать хода этому иску.
— Ваше сиятельство, — отозвался Мэлтби, — для меня вы равно привлекательны и в гневе, и в постели.
— До чего же вульгарно! — пылко воскликнула она. — Никогда вам этого не забуду!
— Жаль, если мои слова показались вам вульгарными, — произнес Мэлтби, — Однако припомните — вы не всегда воспринимали их так.
Щеки леди Глории залились румянцем.
— Не желаю вспоминать то, что сейчас мне неприятно, — чопорно проговорила она. — Если вы джентльмен, то не дадите этому иску хода.
— Надеюсь, вы по-прежнему считаете меня джентльменом в общепринятом смысле этого слова. Но не понимаю, какое это имеет отношение к нашей любви.
— Джентльмен не может принуждать к любви женщину, не испытывающую ответных чувств.
— Я хочу лишь возвращения естественной любви, от которой вы были искусственно избавлены.
Вперив в него взгляд, Глория сжала кулаки, словно собираясь ударить.
— Проклятый космический крючкотвор, — отрывисто произнесла она, — Хотела бы я… Хотела бы я никогда не пускать вас в нашу библиотеку!
Мэлтби улыбнулся.
— Глория, дорогая моя, — доверительно сказал он, — я слышал, вы сами — знаток космического права. Готов держать пари…
— Я не участвую в азартных играх, — холодно перебила она.
После всего случившегося ее слова звучали столь оскорбительно, что на мгновение Мэлтби утратил дар речи, потрясенный их явной нелепостью. Затем вновь улыбнулся — еще шире.
— Дорогая моя, — сказал он, — вы прекрасно знаете, как можно выиграть дело. Держу пари, что в глубине души вы желаете мне успеха и потому подсознательно не хотите припомнить некоего исключительно важного аргумента, способного принести победу вам.
— Никаких аргументов не существует, — возразила она, — Мы оба знаем закон. Так что вы умышленно мучаете меня этим разговором.
Внезапно на глазах у нее выступили слезы.
— Пожалуйста, Питер, — умоляюще попросила она, — оставьте это дело. Не невольте меня.
Мэлтби заколебался, пораженный страстностью мольбы. Однако он не собирался отказываться от своих намерений. Эта женщина безоговорочно вверилась ему на планете S Дорады. Если после избавления от последствий искусственного воздействия на психику она не захочет его, то будет свободна.
— Дорогая моя, — произнес он серьезно и искренне, — чего вы боитесь? Себя? Не забывайте: последнее слово остается за вами. Право же, вы сознаете, что выберете меня, и мысль эта кажется вас сейчас отвратительной. Однако, освободив свою психику от следов искусственного вмешательства, вы можете пожелать сохранить наш брак.