— Надо выбрать укромное местечко, — сказала Лейла. — Скоро начнет светать.
— Хорошо бы найти остров, — Руфа улыбнулась. — Необитаемый. С козой.
Обследуя берег, они набрели на большую корягу, почти всю погруженную в воду. Со всех сторон ее окружала стена камыша. Кое-как разместились.
— Тебе удобно? — спросила Лейла.
— Сижу, как в кресле.
— Считай, что твои лягушки спасли нам жизнь. Немцы сюда не сунутся. Одно плохо — ни козы, ни кокосовых пальм, а есть хочется. Ты тоже проголодалась?
— Еще как. Давай затянем ремни потуже, я где-то читала, что это помигает.
Лейла промолчала. На востоке занималась заря, а на противоположной стороне небосвода еще мерцали звезды.
— Ты что загрустила? — обеспокоенно спросила Руфа. — О чем задумалась?
— У меня сегодня день рождения.
— Лелечка, поздравляю! — Руфа прижалась к подруге. — Как жаль, что подарить нечего. — Она сунула руки в карманы, загадочно улыбнулась. — Есть. Есть подарочек, сейчас. Ни за что не догадаешься. Вот!
На ладони Руфы лежали четыре семечка подсолнуха.
— Спасибо! — Лейла сразу повеселела. — Давай разделим. Больше нет?
Обшарили все карманы, но ничего съедобного не обнаружили. Затянули потуже ремни. О дне рождения больше не вспоминали — не до того.
— Будем дремать по очереди, — предложила Лейла, привлекая Руфу к себе. — Положи голову мне на грудь. Вот так. Попробуй уснуть.
Вокруг ухали пушки, минометы, раздавались пулеметные очереди, а здесь, где-то посередине «голубой линии», пригретые майским солнцем, дремали две девушки. К ним подлетали болотные кулики и, удивленно попискивая, отходили в сторону, переставляя длинные ножки.
Заметив какое-то движение на кочке, Лейла невольно вздрогнула. Лягушка! Тяжело дыша, та выпучила глаза на незваных гостей.
— Красавица ты моя, — нежно прошептала Лейла. — Потерпи еще немного, мы скоро уйдем.
Когда настала ее очередь подремать, она сказала:
— Руфа, посмотри на кочку. Видишь? Наша спасительница. Мы, наверное заняли ее пляж.
Не только поспать, даже подремать толком девушкам не удалось: тревожные думы не давали покоя.
«Ослабеем от голода, — беспокоилась Лейла. — Протянем ноги где-нибудь в плавнях и исчезнем навсегда. Были и нет. Обидно — до своих рукой подать, а тут… Были бы продукты, можно было бы дождаться нашего наступления, оно не за горами. Никогда еще так не хотелось есть. У меня, кажется, температура. Только этого не хватало. Руфа одна не пойдет, шагу не сделает. Может быть, напрасно мы сразу пошли к линии фронта. Недалеко от развилки дорог — станица. Запаслись бы продуктами. Нет, наверно, немцы в каждом доме. Лучше умереть с голоду».
И Руфу одолевали мрачные мысли: «Как мы пройдем через немецкие позиции? Даже если пройдем — свои могут подстрелить. Или подорвемся на минах. Один шанс из тысячи. А Лейла уверена, что все будет хорошо. Может быть, у нее есть какой-нибудь план. Умереть вместе, сразу — это меня не пугает. И не сразу, например, от голода — согласна. Только не плен».
Ноги затекли, одеревенели. Маловат островок, не разгуляешься.
Наступил вечер.
— Лейла, не пора?
— Подождем немного. Через плавни не пройти. Надо выбраться на сухой берег.
В небе опять засверкали ракеты.
— Магуба и Женя нас видели, — сказала Руфа. — Спешили на выручку. Внизу во всю горели машины и можно было спокойно заходить на цель, но они бросили САБ — чтобы отвлечь на себя внимание.
— Да? — воспрянула Лейла. — Значит, знают, что нас не сбили. Может быть, видели, как мы снижались над лесом. Беспокоятся, конечно, но надеются, что выберемся. Ждут. Это лучше, чем увидеть горящий самолет.
— И то, и другое плохо, — возразила Руфа. — Хорошо, если выберемся, а если нет? Будут думать, что мы разбились, потеряли сознание, и немцы нас сцапали.
— Ну, ну, — улыбнулась Лейла и, чтобы ободрить подругу, сказала: — Мели дальше, язык без костей.
— Что… дальше? — растерялась Руфа. — Ты почему улыбаешься?
— Как почему? Лелечка, стреляй прямо в сердце, не промахнись, давай прощаться, пока не поздно…
— Ничего смешного нет, — запротестовала Руфа, хотя сама не смогла сдержать улыбки, так похоже Лейла воспроизвела ее интонацию.
— Не сердись.
— Разве я могу на тебя сердиться?
— Я, наверно, неудачно пошутила, прости меня.
— Вот теперь ты говоришь глупости, товарищ командир.
Лейла преобразилась — скомандовала:
— Вперед, штурман! Даешь «голубую линию»!
Они доползли до зарослей кустарника, стали осторожно пробираться на восток. Вступив в лес, поднялись и, как тени, заскользили между деревьями. Руфа шла впереди, Лейла след в след за ней — так меньше шума. Слева и справа постреливали пулеметы. Когда близко вспыхивала ракета, они замирали. Тьма сгущалась. «Может быть, мы уже перешли линию фронта?» — подумала Лейла, и в этот момент Руфа вдруг остановилась, попятилась. Лейла обняла подругу и почувствовала, как колотится ее сердце. Хрустнула ветка. Лейла инстинктивно шарахнулась в сторону, увлекая за собой Руфу. Обе упали.