Через час астронавт пришел в себя окончательно и с помощью «обезьяны» определил свои приблизительные координаты во времени и в пространстве. Поскольку допрос с применением абсолютно эффективных химических веществ не выявил никаких скрытых планов Бейтса в отношении таинственного незнакомца, астронавт был доставлен в то место, где могла состояться их встреча.
Нельзя сказать, чтобы столь лаконичные подробности удовлетворили любознательность Бейтса, но, с другой стороны, кое-какое представление о сложившейся ситуации они дали. И на том спасибо.
Астронавт подошел к окну. Судя по рекламным щитам, он по-прежнему находился в Колумбии. Проанализировав их содержание, он хоть смысла и не понял, так как не знал языка, но пришел к выводу, что город называется Медельин. Бейтс не имел ни малейшего представления, в какой части страны он находится, но все из той же рекламы установил, что отсюда летают самолеты в Америку.
Окно смотрело на площадь, по периметру которой застыли в торжественном величии дворцы и соборы эпохи испанского колониального господства, осененные пышными кронами могучих пальм, — вероятно, их ровесников. Впереди, пробивая поля красных черепичных крыш, тянулись вверх ростки небоскребов, довольно, впрочем, хилые. Но они выглядели лишь крохотным островком в озере приземистых домиков, заполнившем лощину меж цепями высоких холмов. Озеру было тесно, и его волны-кварталы тут и там словно выплескивались на крутые склоны. Прохожие шли по улице неторопливо. В дверях многих домов стояли кресла-качалки с безмятежно дремлющими горожанами. В целом вид навевал романтическое настроение и Бейтсу понравился.
Контакт был назначен на вечер. Бейтс в компании «обезьяны» потягивал пиво в небольшом уличном кафе на площади с дворцами и пальмами. Пижон с усиками, одетый на сей раз в ослепительно белую тройку, делал вид, что пьет кофе за соседним столиком. Уловив какое-то ему одному понятное движение на другой стороне площади, пижон откинул стул и почти бегом ринулся туда, не обращая внимания на поток машин. Направление движения белой фигурки сужало сектор поиска, и Бейтс быстро обнаружил цель. К ярко освещенному подъезду гостиницы подрулил большой «кадиллак» с зеркальными стеклами. Копия «обезьяны», но только гладко выбритая и одетая в темный костюм, предупредительно открыла заднюю дверь и настороженно растопырилась, сверля глазами прохожих.
Из вестибюля гостиницы неторопливо вышел элегантно одетый мужчина в сопровождении не менее элегантно одетой женщины и еще одной «обезьяны». Пижон перехватил их у самой машины. Мужчина на мгновение задержался, чуть склонил голову, очевидно слушая пижона, и тут же прервал его досадливо-властным взмахом руки. Разговор был окончен. Дверца захлопнулась, лимузин тронулся с места.
Горячая волна ударила Бейтсу в лицо. Совершенно не соображая, что он делает, астронавт достал бумажник и протянул бородачу две стодолларовые купюры:
— Сходи, отлей.
«Обезьяна» сощурил глаза, почесал бороду и, взяв деньги, грузно поднялся из-за стола. Тремя прыжками Бейтс домчался до края тротуара и яростно замахал обеими руками. Ослепленный азартом погони, он чуть не угодил под колеса таксиста, заинтригованного столь бурным проявлением чувств возможного клиента. Астронавт, едва плюхнувшись на продавленное и латаное-перелатаное сиденье, прохрипел: «Лимузин, гранд, черный», — и почему-то для убедительности задвигал согнутыми в локтях руками, будто имитируя паровоз.
Таксисты — народ сообразительный. Первые два слова он понял, поскольку и на английском и на испанском языке они звучали примерно одинаково. Третье слово он знал, поскольку оно красовалось на этикетке любимого виски жителей Медельина — «Джони Уокер — Черная этикетка». Вообще-то оно довольно дорогое, но здесь по дешевке торговали его контрабандным вариантом. Правда, это уже было не совсем шотландское виски двенадцатилетней выдержки, но кто из колумбийских таксистов мог сравнить его букет с настоящим?
Мигом углядев объект преследования, выделявшийся в потоке обшарпанных машин как голый негр среди эскимосов, таксист бросил оценивающий взор на клиента, на его безумно блестевшие выпученные глаза, на красные пятна на лбу и щеках, и безапелляционно бросил: «Пятьдесят долларов». В его понимании это был верх пиратства.
Почти километр преследование шло лучше некуда. Таксист сумел нагнать довольно неповоротливый в хаосе движения лимузин и «повиснуть» в двух машинах от него. Впереди на светофоре зажегся красный. Железный поток медленно остановился, словно остывающая лава. Машины замерли плотно, крыло к крылу, бампер к бамперу. Вдруг сбоку мелькнула тень. Инстинктивно повернув голову, Бейтс увидел прямо перед глазами автоматный ствол. На мгновение у него потемнело в глазах, будто заглянул в головокружительную черную бездну. Две затянутые в кожу фигуры на мощном мотоцикле. Лица скрыты под зеркальными забралами защитных шлемов.