Двое жрецов, послушных едва заметному мановению руки господина, поставили Менеса на ноги и отряхнули его одежду. А третий уже нес высокий медный кувшин и полотенце.
Менесу обмыли ногу теплой водой, и она стала как новенькая. Такая же здоровая и чистая, как и вторая.
“Великий бог! - подумал мальчик. – А что он еще может? Конечно, все!”
Менес низко поклонился. Он не знал слов, которыми мог бы выразить свои чувства; а и если бы знал, не смог бы сейчас собрать их воедино.
Уголки рта фараона-солнца тронула ласковая усмешка. Еще одно неуловимое движение унизанной перстнями тонкой руки – и те же дети, которые подняли Менеса на ноги, подвели его к трону. Ра взял Менеса за подбородок. Черные подведенные краской глаза бога больше не светились – но и из этих глаз, и от руки его исходил какой-то могучий ток, едва не заставивший семилетнего мальчика заплакать блаженными слезами.
Он сейчас находился в доме бога – в месте, лучше которого быть не может, перед лицом существа, лучше которого быть не может. Какие счастливцы эти дети, окружающие трон! Менес на мгновение люто позавидовал маленьким жрецам; но потом вдруг вспомнил, не веря себе, что и он… и он…
Изящный жест длиннопалой руки, и Менеса потянули к самому тронному возвышению. Несколько шагов – и вот он уже оказался сидящим на ступенях с другими жрецами, у ног небесного царя. Менес боялся моргнуть, чтобы не спугнуть это чувство. Он был избран!
Менес чуть не заплакал от любви, глядя на золотой трон и более не смея поднять глаза выше; но тут сосед, его сверстник, дернул мальчика за юбку. Семилетний жрец только на миг сердито сдвинул брови, но этого оказалось достаточно.
Менес сглотнул слезы и постарался, насколько мог, принять такой же непроницаемый вид, как и остальные жрецы. И часть его разума теперь неотрывно следила за изволениями повелителя, которые тот выражал легчайшими движениями рук, поворотами головы. Не дай бог упустить какой-нибудь приказ! Ведь это прекрасное непостижимое существо и есть бог, единственный бог!
Менес, как будто во сне, увидел, как бронзовые двери тронного зала открываются вновь. Вошел какой-то нарядный человек, который уже знал, как себя вести перед лицом бога – пал ниц у самого порога, потом, поднявшись, приблизился к трону и еще раз преклонился. Менес увидел, что Ра сделал явившемуся знак встать, и сердце вдруг сжалось от страха. Хватит ли у него внимания ничего не упустить?
Но с ним происходило – нет: продолжалось что-то необычное. Менес ощутил, будто его разум вдруг прояснился и расширился, как великая река в половодье; и волю его, и разум будто натянули на распорки - на каркас, повиновавшийся чужой могучей воле. Теперь по малейшему мановению руки бога он вместе со своими товарищами бросился бы выполнять любой его приказ. Подать или принести что-нибудь. Поднять очередного просителя с пола. Наброситься на очередного просителя с кулаками, будь то даже вооруженный до зубов воин. Умереть…
Человек о чем-то докладывал богу, стоя на коленях; Менес ничего не понимал, им владело блаженное безмыслие божественного орудия. Он мог бы понять речь этого слуги от начала и до конца, если бы Ра пожелал. Но сейчас Менес и прочие жрецы были надобны для другого.
Казалось, время остановилось… или замкнулось в круг, в солнечный круг. Ра принял вслед за этим просителем еще нескольких; сколько это продолжалось, Менес не знал. Ему казалось, что он мог бы сидеть в ожидании приказаний вечность. Он не ощущал ни холода тронных ступеней, ни сонливости, ни усталости от сидения в одной позе.
Но вот наконец положение переменилось. Ра встал; это движение как будто подхватило на ноги всех маленьких жрецов. Менес, ощущая себя уносимым сладостным потоком, последовал в группе товарищей за длинной золотисто-синей мантией бога, на которой золотом и жемчугом были вышиты какие-то таинственные знаки.
Менес очутился в комнате поменьше, но тоже большой. Посреди ее на гранитном возвышении был устроен золотой бассейн. Ванна! Бог сейчас будет принимать ванну! Неужели Менес увидит его тело?
Мальчик пошатнулся, как будто обпился крепкого сладкого вина. И тут вдруг почувствовал, как кто-то из товарищей схватил его за локоть.
Нет, не товарищ – товарка!
Менес изумленно смотрел на девочку. Он даже не разглядел, что среди маленьких служителей Ра есть и девчонки! И эта высоконькая девчонка смотрела на него сверху вниз, сверкая аспидно-черными глазенками, насупив брови!
- Идем отсюда! – шепотом приказала она.
- Как ты смеешь? – резким шепотом отпарировал до крайности растерянный и возмущенный Менес. – Отпусти меня! Бог не…
- Бог приказал тебя увести, немедленно идем, - ответила маленькая жрица.
Бог приказал. Конечно, не могло быть и мысли, чтобы ослушаться; но Менес вдруг ощутил себя так, словно его изгоняют из рая.
Девочка, не выпуская его руки, вывела Менеса из купальни, уже наполнившейся благоуханным паром. В иной миг Менес стряхнул бы руку назойливой девчонки, но сейчас был слишком грустен и растерян.
Неужели он неугоден богу? Слишком неуклюж или глуп, может быть? Что теперь с ним будет?..
Девочка отвела его довольно далеко от купальни, и наконец остановилась посреди какого-то зала, украшенного голубыми занавесями и заставленного непонятной мебелью. Или машинами. Менесу было не до того, чтобы задумываться над этим.
- Бог прогнал меня? – угрюмо спросил он.
Менес стал ковырять ногти, опустив глаза на свои руки.
Он не увидел, что девочка подавила порыв схватить его за руки и прекратить это; она сдержалась, но сухо приказала:
- Перестань.
- И не подумаю, - огрызнулся Менес.
На душе было паршивее, чем в тот день, когда его выпорол отец за то, что он нечаянно выпустил в реку весь улов. Паршивее, чем когда бы то ни было.
Девочка несколько мгновений смотрела на него в растерянности – а потом вдруг просияла, догадавшись:
- Ты подумал, что тебя удаляют навсегда, да? Глупый! Просто великий бог увидел, что ты устал, что не привычен… Тебя велели проводить в твою комнату, чтобы ты отдохнул. Когда ты понадобишься, я скажу.
Менес посмотрел на девчонку исподлобья. Она была выше его, и это тоже ему в ней не понравилось, не говоря о ее нахальстве.
- А почему это ты скажешь? Других слуг нет?
И тут он вздрогнул, встряхнулся и широко улыбнулся, с опозданием поняв смысл ее слов.
- Меня оставили?
Девочка заулыбалась, а Менес засмеялся. От избытка счастья он вдруг ощутил любовь ко всему миру, даже к ней.
- Кто ты? – спросил он.
Она заложила за ухо короткие черные волосы. Пожала голыми плечиками – на ней был длинный калазирис* из тонкого желтого льна, с нарядной каймой, какие у него дома женщины носили только по праздникам. Но в доме бога каждый день был праздником.
- Как и ты, я жрица Ра, - сказала девочка. – Меня зовут Киа. Я дочь Неби, наставника жрецов.
- А сколько тебе лет? – спросил Менес.
- Восемь разливов, - сообщила Киа. – Наверное, я старше тебя.
Она осеклась, поняв свою неловкость. Засмеялась, попытавшись сгладить ее; потянулась к руке Менеса, но тот хмуро отдернулся.
- Ты говорила про мою комнату, - сказал он. – Отведи меня туда.
Киа покачала головой.
- Высок ты! – сказала она, уперев руки в бока. – Думаешь, у тебя есть своя комната? Это общая спальня жрецов.
“Когда-нибудь у меня будет своя комната. И я буду высок”, - с какой-то ликующе-мрачной решимостью подумал Менес.
- Как общая спальня? – спросил он, следуя за Киа. – Там и девчонки спят, что ли?
Киа взглянула на него через плечо и покраснела.
- Нет, только мальчики, - сказала она. – Нас разделяют еще до того, как мы вырастем.
Менес при этих словах почувствовал смущение – и что-то вроде сожаления.
Киа отвела его в просторный зал, где в ряд лежали тюфячки, застеленные белым бельем. Между ними, через два-три, стояли шкафчики.