- Мне велено вымыть и переодеть тебя, господин, - сказал юноша, о присутствии которого маленький жрец почти забыл.
Менес взглянул на раба.
- Хорошо. Только сперва дай мне поесть.
- Не велено, - сказал раб.
Менес на миг возмутился, а потом испугался.
- Что это значит?
Но раб наглухо замолчал. Менес понял, что он получил строгий приказ. От кого?
От владыки жизни и смерти каждого обитателя этого дома…
Менес покорился. Им опять овладел страх почти такой же силы, как в карцере – и спрашивать было страшно. И в то же время приставать к рабу было недостойно. Поэтому мальчик молча снес купание, умащивание маслом и нанесение краски на лицо. Он пытался угадать, день сейчас или ночь – наверное, все-таки ночь. И что же с ним будут делать этой ночью, к чему его готовят?..
Менесу заново заплели волосы и надели на него чистую юбку и драгоценный воротник, сразу потянувший его усталое тело книзу.
Не говоря ни слова, раб повел его куда-то по темным коридорам, освещая себе путь той же масляной лампой. У Менеса подкашивались ноги. Теперь его, несомненно, вели к богу!
Но зачем? Неужели его все-таки казнят?..
- Сюда, господин.
Раб показал на высокие изукрашенные золотом кедровые двери, около которых остановился, видимо, не осмеливаясь входить. Менес усмехнулся от смущения и ужаса.
А потом вошел.
Он оказался в полутемном зале, убранном легкими розовыми и синими занавесями. Зал был очень странно отделан – стены покрыты медно поблескивающими панелями, украшенными столбиками непонятных письмен; но кроме этого, в покое не было почти ничего.
Только на возвышении посредине стоял странный длинный металлический ящик со скругленными углами и стенками, как будто по человеческой фигуре – открытый ящик, матово светившийся изнутри. Он-то словно бы и озарял этот зал, в котором Менес не видел никаких других светильников. Однако слабый белый свет казался льющимся отовсюду.
Зал был необычен. Как и все здесь. Но Менес безошибочно узнал овладевшее им чувство – божественную благодать.
То самое чувство он испытывал, преклоняясь перед далеким богом во время его выхода. В десять раз сильнее оно было рядом с Ра.
И, казалось, великий бог незримо присутствует и в этом зале, наполняя его прозрачно-благоуханной, пронзительно-ясной святостью… напоминанием о каком-то утраченном людьми блаженстве. Раз причастившийся этой благодати смертный тосковал о ней вечно.
- Сюда.
Менес увидел перед собою другого раба. А может, жреца.
- Что? – шепотом спросил мальчик.
Слуга молча и торжественно показал на волшебный ящик. Менес глубоко вздохнул.
- Что?.. – шепотом повторил он, боясь поверить себе и ему.
- Ложись, - еще раз разомкнул уста маленький служитель. И опять замолчал, как будто сам был магическим ящиком, отпиравшимся только по особым случаям.
Менес, смакуя каждое мгновение - или томительно медленно переступая через каждый миг - направился к этому сиянию, в которое ему предлагали лечь. Он теперь не отрывал взгляда от саркофага, точно не имел силы это сделать. Мальчик подошел к саркофагу, взялся за прохладный металлический край, постоял – и шагнул в него, точно в ароматическую ванну. Только несравненно лучше.
Менес лег и почти сразу потерялся в восхитительном безмыслии и бесчувствии… а может, сверхмыслии и сверхчувствии, как будто в объятиях бога. Мальчик закрыл глаза. Он ощущал, будто от макушки до кончиков пальцев его наполняет неведомая сила, покалывающая во всем теле. Он мог бы оттолкнуться от своего ложа и взлететь под потолок. Он мог бы совершить подвиг сверх человеческих способностей! Ничего из пережитого Менесом не могло сравниться с этим лежанием – он как будто покоился в колыбели-лотосе, из которой на заре времен родился сам Ра*…
- Вставай.
Над ним склонился тот же маленький раб. Проснувшийся Менес уставился в его темное лицо с горьким разочарованием. Но он послушно сел, потом выпрыгнул из саркофага; это далось так легко, как будто Менес потерял вес или обрел вдвое большую силу.
В нем вдруг опять проснулся голод, но это сейчас было такое же свежее и прекрасное чувство, как и ощущение всего своего тела. Менес улыбнулся и потянулся, а потом вдруг понял, что за счастье придется расплачиваться.
Раб ушел, а в дверях зала стоял Ра.
Менес от неожиданности и страха покачнулся, а потом опустился на колени. Он склонил голову.
Он испытывал наслаждение и ужас. Менесу хотелось захныкать, начать о чем-то умолять… или просто молчать и таять, глядя на это существо. Бог в обличье юноши медленно приблизился к нему. Так что чуть было не коснулся своим длинным роскошным платьем. Менес затрепетал в ожидании этого прикосновения – но Ра остановился над ним, не придвигаясь ближе.
А потом вдруг склонился и нежным движением взял мальчика за подбородок. Он поднял его на ноги. Менесу ужасно захотелось поцеловать эти пальцы или хотя бы край одежды; но вместо этого он робко посмотрел своему единственному властелину в глаза.
Они сейчас чуть светились, а на подкрашенных губах была чуть заметная улыбка.
- Ты прощен. Я бесконечно милостив, - проговорил нечеловеческий голос.
Да, да! Бесконечно милостив!
Менес заплакал – этот маленький мужчина, уже стыдящийся всякой слабости. Но сейчас ему больше всего хотелось, чтобы Ра видел его слезы, и он задрал голову выше. Повелитель, все с такою же улыбкой всезнающего любящего отца на лице юноши, погладил его по щеке.
- Возвращайся в спальню.
Менес содрогнулся от любви при звуке этого голоса.
Бог выпрямился и отошел, неслышно ступая.
Менес закрыл глаза, все еще во власти прошедших мгновений. Его вернуло к действительности прикосновение к плечу – маленький раб дожидался его, чтобы проводить в спальню. Мальчик встал, тихо сожалея о том, что все закончилось. Но теперь в сердце его воцарилась умиленная благодарность, и он шел медленно, стараясь сохранить в себе это чувство во всей полноте.
Менес вошел в спальню, не замечая ничего вокруг – даже того, как на него враз уставились все товарищи.
Неру, сидевший на постели, вскочил и подбежал к нему, сияя.
- Тебя отпустили! А Канофера лишили сана и отослали домой, ты знаешь?
Менес посмотрел на него так, точно не понимал, о чем с ним говорят, хотя новость была поразительная.
Главнее всего на свете было то, что с ним только что произошло.
* Древнеегипетский миф говорит о рождении Ра из цветка.
========== Глава 6 ==========
- Вы уже не спите, - сказал Менес, укладываясь на ложе. – Сейчас утро?
Он лег, хотя ему хотелось воспарить. На лице его все еще сохранялось выражение счастья, на которое Неру смотрел с недоумением.
- Занимается рассвет, - сказал его товарищ. – Пора вставать. Мы начинаем служение богу с самого утра.
- Неужели?
Менес изумился – неужели он так долго просидел в карцере или пролежал в этом чудесном воскрешающем устройстве? Наверное, Ра умеет даже время заставить течь по-особому. Конечно, умеет!
Он же великий бог!
Любовь к Ра вдруг захватила все его существо. Он был ростком, зазеленевшим в лучах солнца, без любви которого погибал. Как и все эти дети.
- Я голоден, - счастливо сказал Менес, которому было так прекрасно, что не передать словами. Он подумал: а испытывали ли другие жрецы что-либо подобное? Мальчик ощутил ревность, а потом подумал, что это очень грешно – ревновать бога. Ведь Ра дарит своею милостью всех!
- Сейчас мы пойдем на завтрак, - сказал Неру, удивленно смотревший на его лицо. Ничего-то он не понимал! И не поймет, потому что Менес ничего не расскажет. Менес был намерен сохранить священные воспоминания для себя одного.
В дверях появились двое рабов, и жрецы начали вставать, умываться и краситься с их помощью. Менес был уже готов к выходу – и поэтому просто сидел, с наслаждением глядя, как готовятся к встрече с Ра его товарищи.