***
Поскольку уже которой раз мои глаза полностью выбыли из действия, лишь по голосам мне удалось понять, что я оказался на мостике. ― Капитан, ― судя по голосу, это был Фаррел, ― вы вернулись! Корабль подвергся ещё одному взлому... ― Знаю, немедленно перезагрузите ИИ, и любым возможным способом оборвите передачу данных! Джек даже не успел сказать «есть», как послышался голос ИИ: ― Простите, капитан, передача только что закончилась. Слишком поздно. Я ничего не смог сделать. ― И что мы передали? ― поинтересовался откуда-то сбоку Лютцев. Понимая, что объяснение затянется, я сначала спросил другое: ― Фоэлтон уже вернулся? Что с «Галилеем»? ― «Галилей» незадолго до вашего возвращения ушёл в гиперпространство прямо из той позиции, где находился, ― доложил Фаррел. - Лейтенант Фоэлтон в состоянии крайнего истощения находится под присмотром в лазарете. Он оказался в открытом космосе после исчезновения корабля и был подобран шаттлом. ― Капитан, что за информацию мы передали? ― повторил вопрос Лютцев. ― Причины о том, почему пропала экспедиция Ронского, а также, ― я глубоко вздохнул, ― сведения о сверхразвитой цивилизации, которая почти один в один бог человекоцентристов. Наступила тяжёлая пауза, за время которой, кое-как вернув себе зрение, я сел в капитанское кресло. Понимая, что нужно действовать, приказал: ― Фаррел, проложите курс на Рур. ИИ, свяжи меня со спецпредставителем.
***
Фэнсон сначала спокойно выслушал мой краткий доклад, а потом, сделав небольшой перерыв, скорее всего, для того, чтобы ознакомиться с теми данными, что передала Синергия, его полной версией. Всё время, что я говорил, лицо спецпредставителя ни разу не дрогнуло, он не улыбнулся, не скривился ― просто слушал. Когда я закончил, Фэнсон тяжело вздохнул и признался: ― Самым простым было бы отстранить вас сейчас, предать суду и расстрелять. Однако, не нужно думать, что я так поступлю, хотя, не сомневайтесь: ваши действия однозначно получат негативную оценку в моём дальнейшем рапорте. Несмотря на это, не думаю, что будь на вашем месте я или любой другой офицер, ситуация бы кардинально изменилась. Поэтому будем действовать, исходя из того, что есть сейчас. Незамедлительно выдвигайтесь на орбиту Рура. Фэнсон, отбой. Он смерил меня холодным взглядом и отключился. Я же, чуть поразмыслив, отправился в лазарет - нужно было проверить Фоэлтона. Мне пришлось пробыть на борту «Галилея» около часа, это подтверждалось и моим ощущением времени и показаниями приборов, например, электронных часов. Николас же, по данным его скафандра, пробыл там неделю. Причём большую часть времени был без сознания. Мичман Рубер оценил его состояние на момент возвращения, как у человека, несколько дней получавшего лишь самый минимум еды и воды. Когда я добрался до медблока, Ник как раз занимался пристальным изучением содержимого подноса, который получил от стоявшего рядом мичмана Рубера. - Это... еда? - с иронией кивая на пюре зеленоватого цвета, уточнил лейтенант. - Нет, крысиный яд, - холодно отозвался врач. - Предпочитаю вредных пациентов сразу умерщвлять. Заметив моё присутствие, мичман откланялся и ушёл в другую часть лазарета. Пока он не видел, Николас быстренько принялся есть - возмущения возмущениями, но голод не тётка. - Что ты видел, пока был... там? - спросил я у него. Ник замер на секунду, а потом как ни в чём не бывало ответил: - Ничего не помню. Не нужно было хорошо знать Николаса, чтобы понять, что он как минимум недоговаривает. - Ник, пожалуйста, это важно... Лейтенант отложил вилку в сторону и, скривившись, ответил: - Я был у себя дома, прожил там несколько лет. Жена, дети... Вик, - он серьёзно на меня взглянул, - это точно не было сном - слишком много деталей, подробностей, какая-то очень крутая симуляция. - Было что-то странное? - Да, мои дети... они выглядели как обычные дети, вели себя соответствующим образом, но иногда... задавали очень странные вопросы. По лицу Ника было видно, что ему неприятно это вспоминать. Не знаю, что именно ему довелось пережить, пока его изучала Синергия, насколько подробной была та симуляция, в которой он оказался, но это определённо запомнилось ему на всю жизнь. Тема его контакта так и останется подвешенной в воздухе - впоследствии Николас никогда не будет её упоминать, а от вопросов отшучиваться.