***
Распорядок дня на космическом корабле - вещь очень щепетильная. Традиционно время человечество считает «по земному», вне зависимости от реальных условий. И если на планетах и их спутниках с этим ещё более-менее понятно: в конце концов, и на Земле есть полярная ночь\день. То с космическими кораблями всё несколько сложнее. Тут используется система «вахт» - одна такая - восемь часов, три - полный земной день. Вокруг вахт вертится вся жизнь на корабле. Возможно, главная задача капитана - составить расписание так, чтобы никто не слонялся без дела. Поэтому, такие понятия как день, ночь, утро, вечер очень быстро меняют своё значение. Ночь - это когда ты спишь, хотя по часам может быть и два часа «дня», утро - время подъёма, даже если на будильнике горит цифра двадцать три. К такой чехарде привыкаешь не сразу: как правило, у всех начинается месяц «космической болезни» - когда человек долго и мучительно перестраивается под новый режим дня. Постепенно привыкаешь смотреть на часы исключительно затем, чтобы узнать сколько осталось до конца смены.
***
На следующее «утро» во время завтрака я повстречал Лютцева. Старика было не узнать, в первую очередь, потому что тот поменял свою привычную чёрную форму службы безопасности на стандартную синюю. Для меня они настолько срослись, что, глядя на Лютцева в другой одежде, я не сразу понял, что передо мной он. Лейтенант таких проблем в моём отношении не испытывал, и, судя по выражению лица, он, сомневаясь в правильности своих действий, подсел ко мне. - Капитан, - поприветствовал он меня и, словив тяжёлый взгляд, вздохнул и принялся объясняться, - я не испытываю ни капли радости от того, что мне пришлось вам лгать. Вы можете злиться сколько угодно, но я продолжу стоять на своём: меньше всего людям, очутившимся в той пустыне, нужно было, чтобы их лидер занимался рефлексией по поводу оставшихся. Всё сказанное Лютцевым было абсолютно верным. Он, безусловно, прав, но согласиться с ним я всё равно не мог. Это был не сколько конфликт с ним, сколько конфликт между моими не знающими прощения совестью и умом. Поэтому я, постаравшись сохранить безразличное выражение лица, продолжил есть, никак не реагируя на лейтенанта. Это его явно оскорбило, хоть он и смолчал. Поднявшись со своего места, Лютцев посмотрел на часы и сказал: - Сегодня в двенадцать Кереньева выводят из искусственной комы. Я, Фаррел и ещё пара ребят с Небулы будем присутствовать. - Я зайду. Лейтенант кивнул и, не говоря больше ни слова, пересел за другой столик. Сделав в уме пометку не забыть об этом, я вернулся к другой терзавшей меня проблеме. Хотелось пойти к Джанет, но заявиться без какого-то повода казалось мне чем-то недопустимым, поэтому этот повод я старательно искал. Нашёлся он достаточно быстро - мне на глаза попался стенд, на котором показывалось сегодняшнее меню. Кормили на крейсере не хуже, чем в ином ресторане. Вряд ли Джанет ходила в общую столовую, а значит, заявиться к ней с чем-нибудь из раздела десертов было не самой плохой мыслью. План битвы был готов! Одна из вольностей моего положения «гостя» заключалась в том, что я свободно мог брать еду с собой. Членам экипажа это, как правило, не разрешалось во избежание всяческих инцидентов. Матросы со своей нехитрой смекалкой пытались гнать самогон буквально из всего минимально съедобного. С другой стороны, плесень и другие продукты гниения с забытого подноса могли навредить и без того хрупкой экосистеме корабля. Я быстренько насобирал всяких сладостей на поднос, запечатал всё это дело крышкой и отправился к Джанет. Убедившись, что я один, три раза постучал в дверь. Пароль из моей головы совершенно вылетел, запомнилось лишь, что это что-то из Азимова. В голову лезли какие-то размашистые фразы из «Основания», явно никак не относящиеся к бессоннице. За дверью послышался вздох, она отворилась, показалась голова Джанет. Девушка быстро осмотрелась, а затем втащила меня внутрь. - В следующий раз без пароля не впущу! - скорее игриво, чем сердито сказала она. Я осмотрелся: комната Джанет оказалась переоборудованным служебным тоннелем, ведущим к какой-то из систем жизнеобеспечения. Подобные коридоры использовались исключительно во время серьёзного технического обслуживания кораблей, и Карамзин был далеко не единственным капитаном, который по-своему использовал свободное пространство. Обставлено помещение было достаточно неплохо, а если вспомнить, что Джанет была здесь инкогнито, так и вовсе отлично. Кровать получше, чем у многих матросов, простенький столик для еды с парой стульев, явно взятых из офицерской кают-компании, и шкаф оттуда же, компьютер. Стены были кем-то изрисованы не столько профессионально, сколько с явным желанием запечатлеть определённые вещи. Признаться, моя собственная каюта на Небуле по сравнению с этим казалась каморкой последнего из матросов. - Укромное местечко, да? - спросила девушка, попутно забирая у меня поднос. - О, пирожные! Рейд на столовую прошёл успешно, как я понимаю? - Ну, мне показалось, что в технических туннелях с продовольствием не очень, - принялся оправдываться я. - Это да, крысу поди поймай ещё! - она ухмыльнулась и, уже догрызая одно из пирожных, показала мне неприметную съёмную панель, за которой притаилась пустенькая кухня. - Чаю? Джанет довольно суетливо принялась что-то шебуршить, я же присел за стол, с интересом за ней наблюдая. Мне не давала покоя её тайна. Кто она такая? Как тут очутилась? Почему Карамзин предоставил ей всё это и зачем такая скрытность? Слишком много вопросов. Тем временем мне вручили дымящуюся кружку. Пахла она просто бесподобно, по крайней мере для моего носа, привыкшего к коричневой бурде из автоматов, что звалось «кофе». На вкус оказалось ещё лучше. - Цейлонский, - прокомментировала Джанет, размешивая ложкой сахар, - настоящий. Растерянность, которую я испытал, спешно пытаясь вспомнить что такое Цейлон, позабавила девушку: - Это на Земле. Остров, где испокон веков выращивают чай. Растерянность на моём лице сменилась удивлением: чай с Земли должен был стоить целое состояние! Думая об этом, мне попалась на глаза прямоугольная деревянная коробка, расчерченная на клетки. На ребре была выгравирована надпись «в жизни, в отличие от шахмат, игра продолжается и после мата...». Кто-то явно любил Азимова. - Можно?.. - указывая на коробку, спросил я. Джанет непонимающе проследила за моим взглядом и, расплывшись в улыбке, кивнула. - Но только если пообещаешь со мной сыграть! - пригрозила она. Играть настоящими резными деревянными фигурами было потрясающим ощущением. Я чувствовал, словно прикасаюсь к истории, хотя и понимал, что это, скорее всего, новодел. Джанет играла чуть выше среднего, часто совершая ошибки, но всё же придерживаясь определённой стратегии. Это был неравный поединок - я-то регулярно практиковался, показывая неплохой результат как с людьми, так и с ИИ. Поэтому, моя победа принесла мне скорее огорчение, а вот Джанет, напротив, кинула на меня короткий взгляд и громко рассмеялась. - У тебя такой вид, будто ты сейчас очень сильно обижен сам на себя за эту победу! - продолжая улыбаться, сообщила она. - Поставить тебя перед зеркалом, так ты бы, наверное, вызвал бы отражение на дуэль! Глядя на её улыбку, меня, наконец, проняло. Я громко рассмеялся не столько над шуткой, сколько над самим собой. Мне внезапно стало плевать на то, кто она на самом деле такая, от чего бежит или от кого прячется. Так, лениво поигрывая в шахматы и рассказывая друг другу по очереди истории, мы просидели добрых часов пять, пока у меня не запиликало напоминание о том, что мне пора в медотсек. То чувство неуверенности, с которым я шёл сюда сменилось прямо обратным - мне не хотелось уходить. Джанет неожиданно прижалась ко мне, словно маленький ребёнок, не желавший, чтобы родитель уходил. - Ты ведь вернёшься? - шёпотом спросила она. - Да.