– С завтрашнего дня здесь будет работать другая бригада. – Проктор внимательно оглядел рабочих. – Вы переводитесь на южные пруды на вылов спронов. А сейчас заканчивайте работу и отправляйтесь в бараки.
Развернувшись, смотритель поспешил к аэрофану, Улат пополз вслед за ним. Сначала начальник смены тяжело дышал, затем и вовсе стал задыхаться. Он пытался просить пощады, знаками умоляя вернуть ему маску.
Как ни страшно было наказание, Эльдина, наблюдая за агонией Улата, сочла его справедливым.
Когда на небе зажглись звезды, рабочие подняли посиневший от асфиксии труп Улата и швырнули его в корзину на разложившиеся тушки сквермов.
Мальчик сидел на коленях женщины, прислонившись головой к ее груди. Она продолжала:
– "А еще жил-был братец, построивший себе домик из виноградных лоз, и он прятался в нем, оставаясь цел и невредим, пока героин ел его друзей и щелкал клювом от удовольствия. Братец был так горд своим домом… " А что мы знаем о гордыне?
– Это большая беда, – серьезным тоном произнес малыш.
Женщина прикусила губу, стараясь сохранить серьезное выражение лица.
– Да, большая беда, – повторила она.
Книга стояла на подставке, на открытой странице длинноногое существо, похожее на птицу, застыло в тот момент, когда оно схватило братца клювом за голову. Стоило женщине коснуться книги, картинка вновь ожила. Чудовище запрокинуло голову и проглотило человечка целиком… Потом картинка неожиданно изменилась: героин вновь держал голову братца в клюве: очевидно, анимация зависла.
– Безобразие, – проворчала женщина.
Она стукнула по книге, и на картинке появился домик из веточек. Теперь можно было продолжать чтение:
– "В ту же ночь героин пришел и встал над домиком из веточек". И что он стал делать?
Хором мать и сьш произнесли:
– Он клевал и клевал, клевал и клевал, и домик развалился.
– И что же сказал братец, когда его домик развалился? – Женщина взглянула на часы.
– Не ешь меня!
– Я уверена, тебе не терпится сказать, что же было дальше, верно?
– Он проглотил его!
– … Отсюда тебе не сбежать, девочка. И никому из нас не сбежать. – Фетан покачал головой. Они шли к прудам от остановки автобуса на воздушной подушке, доставившего их и еще пятерых рабочих от городского общежития до кооперативной фермы. – А ты знаешь, что такое "кооператив"? Кооператив – это сотрудничество, ты должна сотрудничать с ними, иначе они тебя убьют.
Похоже, Фетан был очень опытным человеком. В юности он перешел дорогу какому-то члену Теократии, но, видимо, этого оказалось недостаточно, чтобы отнять у него жизнь, – и он стал рабом.
– Почему? – спросила она. – Почему все именно так?
– Потому что таков здешний порядок. Теократия снимает сливки, а если мы сами посмеем лизнуть их, нас задавят за милую душу.
– Но это несправедливо! Моих родителей казнили, но я-то сама не сделала ничего плохого.
– Плохого или хорошего – какая разница? Ситуация безвыходная, поэтому ты должна научиться извлекать из нее хоть какую-то пользу. – Шумно вздохнув, старик опять перешел к своим обычным разговорам-намекам на существование некоего подполья: – Сначала нужно найти способ пробраться в горы, но это уж точно не удастся с нашими штуковинами. – Фетан шлепнул по сколи, сидевшей у него на груди. Если не будешь принимать пилюли, твое тело сбросит паразита, и тогда эта тварь погибнет, а ты задохнешься.
Почему она вспомнила утреннюю болтовню? Пожав плечами, девушка доела ужин – немного картошки, ломоть хлеба – и отправилась в часовню, чтобы прочесть вечерние молитвы под надзором камер Теократии, а потом вернуться в барак. Большинство рабочих уже спали, но двое или трое еще продолжали тихо беседовать.
Сбросив башмаки, Эльдина сидела на койке и с грустью размышляла о своем будущем – если это вообще можно было назвать таковым. Большая часть рабочих не доживала до возраста Фетана, несчастные случаи, истощение и смотрители убивали их еще до появления седых волос. Побег был невозможен, поскольку без сколи на открытом воздухе человек бы задохнулся через какие-нибудь минуты, а Теократия строго следила за распределением пилюль, препятствующих отторжению паразитов. Спастись можно было только на торговом корабле или же в мифическом "подполье", но все, что Эльдине приходилось слышать о последнем, мало походило на правду. Впрочем, у нее оставалась еще одна возможность изменить обычное течение жизни, и некоторые женщины-работницы, достигшие зрелости, выбирали именно этот путь. Неужели она дойдет до такой степени отчаяния?
– Тебе когда-нибудь приходилось работать на прудах, где разводят спронов? – С верхней койки послышался голос Фетана.
– Вы же знаете, что нет.
– Да… Верно, я знаю.
У Эльдины сжалось сердце. Фетан становился забывчив, медлителен, он старел. Страшно подумать, что однажды – наверное, уже скоро – старик умрет у нее на глазах и именно ей придется тащить его тело на переработку. Стать удобрением – лучший из возможных способов погребения для рабочих.
– Ну и какие они? – спросила она.
– Работа тяжелая, но они не такие злобные, как сквермы. – Свесив тощие ноги, Фетан затем спустился вниз и сел рядом с Эльдиной. – Не нравится мне это… ну, что Волюс перевел нас.
Девушка удивленно посмотрела на него.
Ну, Улат подворовывал – это да, но это непросто без поддержки сверху. То есть начальник смены должен был делиться с Болюсом, однако, получив "дар", проктор решил, что сейчас самое время избавиться от Улата. А что касается нас – мы могли видеть то, чего не должны были видеть, и теперь мешаем ему.
– Но он с легкостью мог убить нас и там… Сказал бы, что мы хотели бежать, – предположила Эльдина.
– А-а, он хитер. Ему нетрудно списать недостачу на Улата, но если расправиться и с нами, это может показаться викарию подозрительным.
– Значит, он просто убрал нас с глаз долой.
– Да, будем надеяться на это, – пробормотал старик.
Куллорапторы принялись пожирать тех своих павших собратьев, чьи трупы находились в непосредственной близости от них, не осмеливаясь пересечь радиус поражения новой пушки.
Наблюдая за насекомоподобной машиной, что патрулировала территорию, вращая хромированными орудиями, Кормак в очередной раз выругался. В какие игры играет Томалон? Он зашагал в направлении челнока, уже запускавшего двигатели.
– Пока никаких следов Скеллора. Мы прочесали округу в радиусе двадцать километров по всем направлениям. – Из наушников донесся голос Ганта.
– А в стратосфере?
– Никаких следов корабля, рассмотрены почти все прочие возможности. За ситуацией следят с момента нашего прибытия.
– Возможно, он воспользовался хамелеон-оборудованием.
– Да, такую вероятность не стоит исключать.
Кормак поискал Ганта взглядом и увидел его возле одного из барачных строений, где складировали и упаковывали все имущество, включая и те злополучные куски кораллов. Сначала он хотел подойти к голему, но потом передумал. Ему надо разобраться, почему уходит от ответов Томалон. А еще выяснить, что случилось со Скеллором.
Джайны – члены древнеиндийской секты, верившие в вечность материального мира… Что ж, это название как нельзя лучше подходило для расы, обладавшей почти сказочными технологиями. Как ни странно, но этой расы больше не существует. Первые фрагментарные артефакты были найдены еще до рождения Кормака и сразу же стали сенсацией. Когда выяснилось, что возраст находки превышает пять миллионов лет, интерес к ней упал, но затем вновь возродился, так как дальнейшие исследования показали, что некоторые из фрагментов являются продуктами высокой нано– и даже пикотехнологии. Соответственно, это открытие дало мощнейший толчок развитию технологий в зоне Правительства. С тех пор охота за артефактами не прекращалась, но общая масса обнаруженных составила не больше десяти килограммов. О самих джайнах имелись весьма скудные сведения, никто даже не знал, как они выглядели. Было лишь известно, что представители этой расы заселяли множество миров и перестраивали планетные системы, сообразуясь со своими требованиями. Высказывались предположения, что, подобно людям, они приспосабливались к жизни на планетах в тех случаях, когда обратное было невозможно. Учитывая способности джайнов, ИР и люди сходились в едином мнении: то обстоятельство, что их уже нет, для человечества, пожалуй, даже к лучшему.