— Нет уж, — сказала Рита. — Никаких воспоминаний…
Она сменила кассету.
Дверь тихо приоткрылась.
— Рита? — удивленно спросила мать. — Ты уже проснулась?
И только сейчас Рита осознала, что она не просто сама проснулась, но и чувствует себя выспавшейся. Как будто она проспала не два часа, а всю ночь!
В холодильнике не было ничего, кроме начатой банки кабачковой икры. Рита потрогала хлеб.
«Черствый куда полезнее, — рассудила Рита. — И для фигуры, и для здоровья…»
Она разогрела воду в чайнике, сделала кофе.
— Валентина все-таки сдала квартиру, — рассказывала мама. — Как ей удалось — ума не приложу! И ведь за большие деньги, представь себе! Я ей говорю: «Валентина, но это же бессовестно — сдать квартиру без мебели, без телефона за такие сумасшедшие деньги!» А она смеется… «Раз этот чудик дал за полгода вперед, может, они у него лишние. А у меня деньги лишними не бывают…» Вот ты это понимаешь, Рита? Что за люди такие? Сколько им денег надо?
— Много, ма, — меланхолично отозвалась Рита.
Валентина, ее соседка, была замужем за бизнесменом, удачно пристроившимся к нефтяно-бензиновому промыслу. Они уже давно купили другую квартиру в фешенебельном доме на набережной, а эту держали для подрастающего сынули. А чтобы не стояла квартира без толку, решили сдать. Мебель они всю продали, часть перевезли на новое место… Поэтому никто туда въезжать не спешил — кому охота за этакие деньги еще и обстановку покупать.
Значит, Валентине все-таки повезло наконец-то…
— Придется бедняге покупать мебель, — вздохнула мать.
— Ничего, — хмыкнула Рита. — Он богатый…
— Откуда ты знаешь?
— Если он запросто выложил тысячу баксов за эту халупу, может позволить себе и мебель…
Воображение тут же нарисовало ей мрачного, коротко стриженного гоблина. Одна извилина в голове, зато куча денег…
А тут в холодильнике пустота, в кошельке не густо, зато извилин-то, извилин! В мире, где обитала Рита, от извилин толку было мало. Куда больше — от туго набитого кошелька…
В этом наблюдалась явная несправедливость. Рита охотно поделилась бы с неизвестным, только что обретенным соседом своим интеллектом. В обмен на деньги, конечно… Такой необременительный и полезный ченч.
«Злая ты становишься, Ритка, — укорила она себя. — У каждого человека своя планида… Кому-то повезло больше, чем тебе, в жизни. Например, той же Валентине. Или Мариночке, жене твоего братца… А ты становишься брюзгой, потому что не все у тебя в жизни складывается таким образом, как тебе хотелось бы».
— Рита, ты меня слушаешь?
Голос мамы вывел Риту из тупика отчаяния, которое всегда рождается от осознания собственной обиды на жизнь.
— Нет, прости…
«В конце концов, — подумала она, глядя на материнское лицо с нежной жалостью, — у меня есть мама. Есть мой Ник, который с каждым годом все больше становится похож на Сережку. Это и есть мое счастье…»
— У Васи начались проблемы со здоровьем, — трагично сообщила мама. — Ума не приложу, почему так? Он же молодой совсем…
— Потому что Мариночка, — начала Рита с боевой готовностью и тут же осеклась.
Только что постановила-решила, что не будет брюзжать, — и тут же начала! Но что поделать, если мариночки эти были для Риты как красная тряпка для быка?
Ту ведьму, тупую и расчетливую самочку с холеным личиком, звали не Мариной. Но суть была та же. «Ты ведь обещал на мне жениться…»
— Потому что Мариночка занята ребенком, — ловко вывернулась Рита. — Ей некогда заниматься ужином. И ты же знаешь, ма, какие нынче цены! Девочке надо все самое лучшее, ребенок нынче удовольствие дорогостоящее… Васька от компьютера не отходит… Вот и проблемы со здоровьем.
Она взглянула на часы и подпрыгнула.
— Прости, ма, я опаздываю!
Она и в самом деле опаздывала — надо было торопиться.
«У нас-то троих нет такого вот Васьки, который будет гробиться ради нашего благоденствия, — подумала она, натягивая куртку. — Приходится думать об этом самой…»
Она сбегала по лестнице, напряженная, собранная, как летящая стрела.
Он остановился на первой ступеньке, пропуская ее.
Наверное, он оставил ей очень мало места для прохода. Она остановилась.
Он сделал шаг в сторону.
— Спасибо, — проговорила она необыкновенно мелодичным голосом.
Он поднял голову и увидел ее глаза. Она смотрела на него с легким удивлением, точно перепутала его с кем-то другим.
Он засунул руки в карманы своего плаща, который был ему мал. Немного ссутулился, потому что под пристальным взглядом этих огромных сияющих глаз небесного цвета смутился и испугался теплоты, появившейся внутри, на самом дне души.