На мгновение его пальцы замерли.
– Нет.
– Потому что она перестала массировать тебе руки?
– Потому что она ушла. Около восьми лет назад, сразу после развода.
– О.
К щекам прилила кровь. Солара ляпнула про массаж в шутку, а теперь мечтала забрать свои слова назад.
– Ушла… навсегда?
Доран кивнул.
– Почему? Куда?
– Точно не знаю. Но полагаю, мои родители слишком сильно ненавидят друг друга, чтобы находиться на одной планете. Раньше они работали вместе – собственно, так и познакомились. Мама ученый, именно она создала топливные фишки Сполдинга. Доход пошел огромный, но после распада брака они видеть друг друга не могли, и отец вытеснил ее из компании. Потом была эта история с… – Он замолчал. – В общем, думаю, мама не могла справиться с тяжелыми воспоминаниями, потому и ушла.
– Она хоть изредка с тобой связывается?
– Иногда.
Доран скользнул пальцами к внутренней стороне ее запястья, нежно поглаживая ямочки между тонких костей. В его тихом голосе слышались уязвимые нотки, и сердце Солары сжалось.
– На дни рождения и праздники. Но настолько номинально, что даже говорить не стоит.
– Сочувствую.
И она правда сочувствовала, ведь знала, каково быть брошенной. Но в отличие от ее матери, у родительницы Дорана не было никаких оправданий – ей хватало средств для воспитания ребенка, не хватало лишь желания. Солара могла только представить, насколько это больно. Она посмотрела на Дорана новыми глазами, и в груди зародилось странное тепло.
– Думаю, теперь мы члены уже двух тайных клубов. Меня тоже бросила мама. И отец.
Доран прервал массаж и указал на флягу, а заполучив ее, сделал большой глоток, скривился и закашлялся.
– Пора уже вступить в клуб получше.
– Согласна. Может, в шахматный?
Он тихонько выругался себе под нос и еще раз глотнул кристаллайна. И вдруг глаза его замерли на какой-то точке вдалеке.
– Только не психуй, но они здесь. – Голос Дорана звучал глухо.
Проследив за его взглядом, Солара забыла, как дышать. К ним приближался самый уродливый корабль из всех, что она когда-либо видела – словно воплощенное зло с двигателем. Длиной как минимум с футбольное поле и в два раза шире, он, наверное, вмещал население небольшого города и целый ангар мелких шаттлов. Побитый и залатанный корпус судна свидетельствовал о жестоких схватках, а установленные по периметру импульсные пушки доказывали, что пираты не только получали, но и давали врагам жару.
Солара ожидала, что ее встретит челнок, а не вся махина. К такому она готова не была.
Интерком затрещал механическим голосом:
– Установите рычаги управления в нейтральное положение и приготовьтесь к подъему на борт.
Доран выполнил указание, и буксировочный луч рывками потянул их вперед. Медленно расстояние сокращалось, и наконец массивный задний люк распахнулся, точно пасть дракона, отправившая челнок в чрево зверя.
С губ Солары сорвался крошечный писк.
Доран крепко сжал ее ладонь:
– Посмотри на меня. – Она не послушалась, и он рукой развернул ее лицо. – Пока мы не приземлились, я должен знать, зачем тебе это. Мы не друзья. Даже не подельники. Так почему ты мне помогаешь?
Даже глядя на него, краем глаза Солара могла видеть ангар – слабоосвещенное, похожее на пещеру помещение, забитое разномастными челноками. Сердце забилось быстрее. Теперь пути назад не было.
– Ты знаешь почему. Если не добудем топливный блок – мы покойники.
– Но ты извернула все мне на пользу.
– И что с того?
– Должна быть причина.
Солара покачала головой – хорошее же у Дорана о ней мнение… Хотя после всего, что она только что о нем узнала, удивляться нечему. Если он не мог доверять родной матери, с чего бы доверился уголовнице?
– Вот тут ты ошибаешься. Большинству людей не нужны причины для достойных поступков. Я одна из них. Ты тоже мог бы стать таким, если бы постарался.
Кажется, Дорана проняло.
Он отпустил ее лицо, и тут интерком озвучил очередной приказ:
– Пассажир Лара, оставьте все оружие на борту и выходите, держа руки на виду. При любом проявлении агрессии с вашей стороны – стреляем на поражение.
Дрожащими пальцами она отцепила пистолеты и нож, затем улучила момент, чтобы вдохнуть поглубже, пока челнок заплывал в огромный металлический отсек и опускался. Люк со скрежетом закрылся, под легкое жужжание помещение заполнилось кислородом, и вскоре звуковой сигнал объявил, что можно выходить.