Солара потерла ткань платья между пальцами, не в силах решить, как поступить. Кейн казался искренним, но в первую очередь она была предана Дорану и чувствовала, что он должен знать.
– Я подумаю, – сказала Солара и тут же сменила тему: – Поспешим. Ренни хочет выйти поскорее.
– Конечно. – Кейн легкомысленно ухмыльнулся, будто ничего не произошло. – Но тебе не нужны голографические мазюкалки, чтобы стать хорошенькой.
– Разумеется, не нужны, – согласилась Кассия и выхватила у него из рук лакомство. Откусив кусок, она вернула батончик Кейну и указала на лицо Солары: – Ну, разве что синяки скрыть.
– И родимое пятно, – добавил он. – Оно прелестно, но легко узнаваемо.
Солара еще не до конца его простила, но улыбку сдержать не смогла:
– Ты считаешь мое родимое пятно прелестным?
Озорная ухмылка Кейна стала еще шире, а голос – низким и глубоким.
– Я считаю, что каждая частичка тебя прелестна.
В ответ Кассия поднялась по лестнице на второй ярус и треснула своего сожителя по голове. А когда тот разинул рот, чтобы возмутиться, ткнула в него пальцем и прошипела:
– Она мне нравится. Оставь ее в покое.
Потирая черепушку, Кейн отодвинулся на дальний край матраца, хотя это не спасло его от яростного взгляда Кассии, столь интенсивного, что бедолага чудом не обзавелся подпалинами на бровях.
– Я просто проявил дружелюбие. Что в этом такого?
– Мы оба знаем, что ты проявил, – отчеканила Кассия. – А теперь спускайся и помоги мне.
Перепалка в сотый раз заставила Солару задуматься, насколько эти двое на самом деле близки. Несмотря на острые взгляды и резкие слова, они сосуществовали на «Банши» точно спутники на орбите, разделяя все, от еды до шуток, с легкостью, присущей родственникам. Но если они и правда брат и сестра, то почему так различается язык их тел? Бесстыдные подмигивания и кокетливые улыбки Кейна указывали скорее на того, кто регулярно соблазняет ради ужина, а вовсе не на наследника с трастовым фондом.
Отвлекшись от грызни, парочка наконец решила, что Кейн займется прической, а Кассия сделает макияж. Затем они пихнули Солару на табурет перед нижним ярусом и приступили: Кейн, стоя сзади, расчесывал ей волосы, а вторпом, скрестив ноги, восседала на матраце и копалась в коробке с косметикой.
Со своего места Солара заметила снимки, приклеенные к стене возле койки Кассии. На одном из них красовался Кейн, игриво обхвативший ее за шею, пока они чокались стаканами с каким-то красным соком. Наверное, вино из адских ягод. На остальных фото были лишь пейзажи – сочные, поросшие лавандой холмы и бескрайнее озеро цвета индиго, в водной глади которого отражались луны-близнецы. Солара прежде не видела столь потрясающих красот и поняла, что хмурится, когда Кассия, наклонившись, загородила обзор и принялась пудрить ее щеки.
– Где сделаны эти снимки? Они прекрасны.
Кассия выронила пуховку и, встретившись глазами с Кейном, печально поникла.
– Просто место, где я когда-то жила.
Он в ответ скользнул большим пальцем по ее запястью, да так быстро, что моргни Солара – и все бы пропустила. Но она увидела. Увидела это мгновение интимной близости.
«Явно не брат и сестра».
Больше никто ничего не сказал, и она тоже молчала. Но никак не могла избавиться от ползущего по спине беспокойства. Они с Дораном полностью доверились экипажу «Банши», и все же Солара так и не узнала, как они все собрались вместе.
Когда ребята вернулись, Доран как раз боролся с волной головокружения. Пришлось прищуриться, чтобы сфокусировать взгляд на Соларе. Он представлял, как она может выглядеть в платье, но ничто не подготовило его к полной трансформации, из-за которой Солара будто стала чужой – разумеется, поразительно красивой, но настолько непривычной, что брови Дорана сошлись на переносице.
Первым делом он заметил ее глаза, воззрившиеся на него из-под длинных радужных ресниц. На веках виднелись крылья бабочки, окрашенные в осенние тона и покрытые голографическим глянцем, отчего они будто порхали всякий раз, как Солара моргала. В сочетании с ореолом серебряных лент, вплетенных в косы, эффект получился завораживающим. Но эти глаза никак не стыковались с теми, в которые Доран привык каждый вечер смотреть через обеденный стол во время игры в «или-или».
Он позволил взгляду скользнуть ниже, к бальному платью, сиявшему словно полное звезд ночное небо. Модель без бретелек облегала каждый изгиб как вторая кожа, подчеркивая обнаженные плечи и руки и каким-то чудом, наплевав на гравитацию, поднимая грудь едва не до подбородка.