— Здесь все проверено, — местный житель первым уселся за стол, — можно говорить. Леня покараулит там. Меня зовут Сан Орех.
— На линкосе! — воскликнул Кэс. Собеседник терпеливо кивнул.
— Да. Мне сто пятнадцать лет.
Лотта покачала головой. Выглядел он на пятьдесят, да и то казалось, лишь благодаря истощению и одежде бомжа.
— Лотта Виртанен, — сказала она, — планетолог. Жила раньше на Руси… бывшем Совете.
— Кэс Кэрон, — представился капитан, — мне пятьдесят шесть, я с Коста Нуэвы.
— По нашим данным, Коста Нуэва погибла.
— Да, тридцать два года назад. Я уцелел и с тех пор живу на Руси.
— Леня рассказал вашу историю в общих чертах, — продолжал Сан, — как и то, что вы считаете себя коммунарами.
— Вы уже много знаете о нас, — кивнул Кэс, — да, мы считаем себя коммунарами. Но поймите правильно, сейчас мы находимся в сложном положении. У нас больше нет корабля. Здесь мы чужие и, возможно, за нами охотятся. Мы же не знаем о вас ничего.
— Я расскажу вам то, что могу рассказать, — произнес Сан, — вы все-таки представляете из себя силу. По нашим местным меркам — даже значительную. Девять сильных, компетентных людей и Чужих. Не знаю, каковы ваши планы. Но может быть, мы могли бы сотрудничать.
— А кто вы? — спросила Лотта. Сан внимательно посмотрел на нее.
— Вы не задавались вопросом, почему на Совете, на Земле, Сиани, на многих планетах, которые были обработаны ксалийцами, сохранилось мало долгожителей, людей последней эпохи СТК? Ведь все мое поколение должно было дожить до этого времени! Но нас мало.
— Я много думал над этим, — ответил Кэс, — наблюдал на Совете, собирал статистику по выжившим взрослым коммунарам. Их действительно выжило непропорционально мало. И те, кто выжили… по крайней мере, по тем данным, которые мне были доступны — все они, в целом, прикормлены. У них ведь было отличное образование в СТК. Все они теперь работают в науке, в военке, в госструктурах. И считают, что все нормально, все хорошо, так и должно быть. Зарабатывают неплохо. Но вымирали все не одномоментно. Постепенно, незаметно повысилась смертность от естественных причин. Потомство все оставили, и оно уже не было модифицировано, пропало оборудование.
— Все верно, — подтвердил Сан, — дело в том, что на Земле мы успели сделать кое-какие выводы. Ксалийцы уже сожрали до нас несколько планет. Был проведен анализ, и моделирование показало, что мы не в состоянии сопротивляться ксалийцам. Что скорее всего, они захватят и нас, как только доберутся. Причем ксалийцы работают с ювелирной точностью. Сверхцивилизация. Из всего населения они намечают тех, кто сможет приспособиться и жить при новом режиме. Таких всегда находится много. Это те, кто ориентирован на личный успех, на семью, на работу — им можно предоставить хорошие условия, и они будут преданы любой власти. Остальные вымирают в течение следующих двадцати-тридцати лет. Первые десятилетия царит нестабильность. Каким-то образом ксалийцы повышают потенциал опасностей для взрослых коммунаров — смерти в транспортных катастрофах, от рук бандитов, от непонятных болезней. Когда большая часть ностальгирующих по старым временам вымирают, стабильности больше ничто не угрожает.
— Но как же ксалийцы умудряются такого добиться? — задумчиво спросила Лотта, — ведь это же почти всемогущество!
— Они и есть почти всемогущие, — согласился Сан, — сверхцивилизация. Единственный шанс, который мы нащупали — они не склонны вмешиваться в дальнейшее и не играют роль богов. Они наводят порядок и исчезают. Дальнейшую борьбу нужно вести уже только с людьми. Во всяком случае, мы приняли это как рабочую гипотезу. И вот, когда мы все это просчитали, была выработана стратегия. По всей Земле подготовлены кадры для подпольной работы после ксалийской оккупации. На Земле это проще, так как нас очень много, население тогда 8 миллиардов составляло. Задача перед кадрами ставилась простая — выжить и подготовить молодых на смену.
Кэс и Лотта во все глаза смотрели на Сана, первого настоящего коммунара из СТК, настоящего во всех отношениях.
Неужели они нашли то, что искали? Или искали они нечто другое?
Сан Орех продолжал рассказ обыденным тоном.
— Когда они напали, никто из будущих подпольщиков в боях не участвовал. И в катакомбы мы не уходили. Страшно это было. На твоих глазах рушились города, гибли друзья и близкие, а тебе нужно было играть труса и эгоиста, прятаться, делать вид, что тебя интересует лишь собственная шкура. Первые двадцать лет мы не занимались ничем, только готовили смену, группы подростков. Было ясно, что мы не проживем долго. В Тюмени нас изначально было двадцать человек, из них восемнадцать умерли за первые десять лет — тем более, что у нас тут были войны. Еще одна умерла чуть позже. Я почему-то выжил. Но смену мы подготовили. Сейчас у нас есть организация, где все, кроме меня — молодые люди, никогда не видевшие СТК. Мы называем ее Сеткой — и по сути это похоже на нашу структуру, и скрывает в себе аббревиатуру прошлого. Вы знаете Леню — Леня выследил вас, конечно, по заданию Сетки, знаете меня, этого достаточно. Вы же понимаете, что всегда лучше знать поменьше!