— Ужас какой все-таки у вас, — вздохнула Тина, — это на всей планете так?
— Наверное, да. Но это же только в бедных районах. А там, где бригги сами живут — там все тип-топ, что ты думаешь. Как у нас в центре. Я как-то там побывал, у меня там тетка работает… ну взяли ее массажисткой, правда, там пожизненный контракт, короче, как рабство. Так там как в раю! Как в СТК, наверное, было. Газончики везде, цветочки, бассейны, дома такие, закачаешься. Там у них все есть, как на нормальных планетах. В Москве и Новосибе — там университеты даже есть, для ихних детей. И типа, если у тебя бабло есть, ну деньги, то ты тоже можешь туда попасть. Заплатить и попасть. Но где же это бабло возьмешь? Его даже на заводе на заработаешь, там только на жизнь хватает, но не на то, чтобы в Центр попасть.
— Наверное, надо грабить, убивать… — предположила Тина, — о, а может, банк хакнуть? Я бы попробовала.
— Попробовали одни такие, — засмеялся Леня, — да, вот так у нас и принято считать. Раньше, говорят, за преступления там в тюрьму сажали. А у нас и тюрем-то никаких нет, свобода же, все разрешено. Если ты деньги спер у кого или допустим, сеть хакнул — молодец, это проблемы того, у кого сперли. Но и тебя убить могут при попытке, и тогда это уж будут твои проблемы.
Он оглянулся и ляпнул на столб еще одну наклеечку.
— А если все разрешено, то почему запрещено клеить? И забастовки запрещены? — поинтересовалась Тина.
— Что ты! Все разрешено. Пожалуйста, клей. Но если это кое-кому не понравится — а не понравится точно, то не жалуйся.
— Бред же какой-то! — не выдержала Тина, — ничего вообще нельзя, чихнуть нельзя, за каждый шаг убить могут — и это называется свободой!
— Знаешь, как Сан говорит? Ничем не ограниченная свобода — это всегда свобода сильного и рабство остальных. Это то, что капиталисты всегда называли свободой и возмущались, когда государство ну хоть в чем-то их ограничивало, хоть копеечку заставляло платить в общую кассу.
Тина аккуратно ободрала со следующей наклейки бумагу, скатала шарик, сунула по привычке в карман. Вот ведь мамино воспитание — даже на этой планете невольно ищешь урну и не можешь просто так бросить бумажку на землю.
Впрочем, может, оно и к лучшему — меньше следов остается. Тина ляпнула наклейку на красивые медно сверкающие ворота. Леня засмеялся.
— Ты чего?
Леня кивнул на ворота. Этот дом выделялся среди остальных — в глубине двора высился прочный, тщательно выкрашенный и отремонтированный куб времен СТК, вокруг — ухоженный садик, и все это окружено мощным железным забором с колючей проволокой наверху. В дырку меж воротами и забором Тина заметила огромную лохматую собаку — пес поднял голову и стал принюхиваться, словно раздумывая, поднять ли лай. Тина поспешно двинулась дальше.
— Знаешь, куда ты наклеила? Это Лебедева дом. Куркуль местный. Он не сильно богатый, не браток, конечно, — объяснял Леня, — но бабки у него есть. Награбил где-то. Он себе здесь отдельный Центр устроил — поставил дом, забор, и с семьей живет. У него собак сторожевых одних штук десять, и все — кавказцы да алабаи. Пулемет есть и куча оружия. Сам на рожон не лезет, но и к себе не пускает, с ним не связываются даже братки — себе дороже будет. У него детей штук пять, еще двое мужиков, родня какая-то… вот жену, ходят слухи, он убил в прошлом году.
— Как убил? — охнула Тина.
— Ну как, обыкновенно… Лупил, да не рассчитал. А че ты думаешь, у нас тут с бабами кто-то церемонится, что ли? Баба… извини, женщина же себя защитить толком не может.
— Не может?! — воскликнула девочка, — а ну нападай на меня! Напади, попробуй!
Она встала в стойку, сжав кулаки. Леня посмотрел на нее и рассмеялся.
— Верю-верю! Нападать не буду, я же не самоубийца. У вас вот Светлана какая, пятерых мужиков стоит. Ты извини, я тебя не хотел обидеть.
Он примирительно протянул руку. Тина опустила кулаки, подозрительно глядя на него. Подростки двинулись дальше, Леня ловко налепил на забор следующую прокламацию.
— Но у нас нет таких женщин, как ты или Светлана, — объяснил он, — я что хотел сказать… что женщинам трудно у нас. Про жену Лебедева даже неизвестно точно, она ведь и раньше из дома никогда не выходила. Что лупит он ее сильно, это рассказывали, да это и в порядке вещей у нас, все своих баб лупят. Сволочи, — прибавил он, покосившись на Тину, — и детей, кстати, лупят тоже. Мои родители вот нет — но они же в Сетке были.
Он так спокойно говорит о родителях, подумала Тина, хотя они погибли. В порядке вещей. Все в порядке вещей — побои, смерти…