Третья планета Мару, незамысловато названная Мару-3, теоретически могла бы быть источником жизни, ученые предполагали, что жизнь там когда-то была. Сейчас атмосфера была непригодной для дыхания и слишком разреженной, вулканическая активность сошла на нет, вода на планете существовала лишь в виде льда на полюсах.
Однако костанцы намеревались терраформировать планету, не так уж трудно создать новые океаны, заселить мир растительностью и животными и после преобразования атмосферы — колонизовать. Даже проще — и этичнее — терраформировать мир, совершенно лишенный всякой жизни.
Пока, во времена Кэса, перед самой гибелью Косты, на планете существовала научная база, с собственными космолетами, оранжереями, автономная база, рассчитанная на полсотни человек. Антуан считал, что вероятность выживания базы на протяжении 30 лет довольно высока.
При первом же облете планеты Антуан локализовал базу и сделал массу сканов и снимков, однако никаких признаков жизни не было найдено. На совете в коммоне Светлана предложила спуститься на планету и осмотреть базу.
— Я возражаю, — сказал Искин, — гравитационной энергией я заряжаюсь на орбите, а вот посадка и старт потребуют больших энергетических расходов. У меня на борту имеются четыре стандартных челнока, их вполне можно использовать для разведки.
— Это верно, — подтвердил Максим, — к тому же эпидемическая опасность не так высока, если послать только двоих.
— Ант прав! — согласился Кэс, — вышлем разведгруппу. Считаю, что в группу должны входить я и Светлана. Я — как специалист по СТК, Светлана… на тот случай, если Антуан все же ошибся с признаками жизни, и там есть кто-то другой.
— Нельзя ли мне… — робко вставила Лотта, — хотелось бы воочию взглянуть на поверхность планеты.
— Возможно, позже мы сделаем еще одну высадку, — ответил Кэс, — но сейчас важно другое — исследовать базу.
Небо Мару-3 было густым, темно-зеленым, с клубящимися бурыми облаками. Такой уж состав атмосферы. Светлана еще раз с любопытством взглянула на чужое небо — и вслед за Кэсом шагнула в беззащитно распахнутый люк подскальной станции.
Уже сама эта открытость говорила о многом — станция давно заброшена.
Антуан не ошибся, здесь никого нет. Светлана на всякий случай держала дессор наизготовку, но внутренне расслабилась, вряд ли придется воевать. Оружие прихватил и Кэс: как космонавта, его тоже учили немного военному делу.
Скафандры СТК были очень удобными, легкими, но в то же время с высокой степенью защиты, круглый шлем охватывал голову, прозрачным был лишь лицевой щиток. Баллоны со сжатым воздухом встроены в скафандр на спине. С таким баллоном можно было бы не мучиться на Смирнове — хватит на неделю дыхания.
Да, все здесь говорило о том, что база давно покинута. Наклонно уходящий вниз коридор был пуст, пол покрыт слоем пыли.
Первыми попались коллекторные склады — два из них были совершенно пусты, в третьем обнаружились лишь аккуратно упакованные геологические образцы. Затем разведчики вошли в общие помещения.
Здесь царило разорение. И теперь уже было видно — здесь стреляли. В первом помещени взрывом разворочен пульт, снесено кресло с беспомощно торчащими шарнирами. Следы гари и выбоины на стене.
Дальше следовал коммон, в котором не осталось целой мебели — все разгромлено, разорвано на куски. Если бы база не находилась в толще скал, и стены ее не были бы естественными, любой из выстрелов привел бы к разгерметизации и общей гибели.
Наконец разведчики вошли в центр управления базы. Здесь тоже оставались следы борьбы, но уцелел пульт. И самое страшное — здесь на полу скорчились двое людей в поврежденных скафандрах.
Светлана склонилась над одним из трупов. Мужчина все еще сжимал в руке бластер. Вместо груди и живота — разодранная черная дыра. Лицо же убитого в герметичном скафандре оставалось нетронутым, только неестественно белое, с замершей черной полоской крови на губе.
У второго убитого не было лица — лицевой щиток расколот, и мужчину разорвало внутренним давлением. Светлана, много чего повидавшая, поспешно отвернулась от жуткого зрелища.
— Они очень давно здесь лежат, — произнес Кэс в радиофон.
— Да, капитан. Судя по пыли — уже годы.
— Или десятилетия. Я попробую что-то сделать с компьютером, подожди.
Кэс вскрыл кожух пульта, поковырялся, вынул плату.
— Здесь должны быть все данные. И журнал базы, где они отмечали происшествия. На Союзе разберемся.