— У нас больше нет единства, — с горечью констатировал Фери и зачем-то оглянулся, — сегодня было собрание… явственно обозначились три фракции. Одна — и она поддерживается ведущим коллективом — требует реформ. Они предлагают разделить базу на отдельные участки, и каждому выделить свой репликатор и долю энергии, но доступ к репликатору будет только по талонам, в зависимости от заработка, а талоны будет выдавать руководитель участка. Участки будут обмениваться продуктами труда тоже через талонную систему, то есть сколько на каждом участке заработали — столько и потребили. Руководители участков получат неограниченные полномочия, право увольнять нерадивых работников и переманивать хороших. Для уволенных сохранится только минимальный паек. Кроме того, они хотят ввести официальный брак, потому что у нас уже очень много проблем из-за женщин.
Вторая фракция колеблется, там в основном женщины,но и мужчин много. Она самая многочисленная, и они не знают, что делать. И есть лишь небольшая третья фракция, не более десяти человек… я тоже в ней. Я считаю, что мы совершили гибельную ошибку, введя неравенство. Мы перестали быть коммунарами. Единственный шанс — отменить все привилегии вообще! Но мы выглядим смешно и глупо, теперь уже никто не понимает, как мы могли так жить раньше, — он обернулся, и экран мгновенно погас.
Следующие записи вел совсем другой мужчина, пожилой, с крепким красивым лицом. Звали его Тор Наварра. Он всячески пропагандировал перемены на Базе. Сообщил, что Фери арестован за подрывную деятельность и вместе с пятью другими недовольными содержится в новосозданном нижнем отсеке и трудится на расширении коридоров на благо Базы. По мнению Наварры, на Базе все было прекрасно. Теперь репликаторы строго контролировались руководством. Были введены талоны — то есть пищу и прочие блага можно было получить только за работу. Исследовательские экспедиции перешли в разряд хобби, так как за них талонов давали символическое количество. Наварра утверждал, что коллектив хочет сосредоточиться на жизнеобеспечении и создании удобств, а не дурацких ненужных исследованиях. Почему-то работников понадобилось меньше — некоторых уволили, но они сами виноваты, работали плохо или много возмущались. Женщины талонов не получали, детский сад закрыли, и теперь каждая мать сидела со своим ребенком, а бездетные заботились о муже. Через некоторое время было сделано исключение для певиц и танцовщиц — им немного платили…
Связи с кораблем так и не было.
Наварра стал жаловаться на то, что некая "группа работников" постоянно пытается сместить ведущий коллектив. Видимо, чтобы самим занять их место. Он не сообщал, хочет ли эта группа каких-то перемен, но по-видимому, речь шла уже не о переменах — новый курс устраивал, очевидно, всех. А о том, кто именно окажется у репликаторов…
Однажды на Базе раздалась стрельба — был убит один из членов ведущего коллектива. Убийцу так и не нашли. Потом вдруг исчез репликатор. Потом уволокли и изнасиловали женщину…
Странно — жизнь на Базе все больше напоминала бандитскую сагу, а Наварра восхвалял новый курс и утверждал, что работа теперь идет куда лучше…
В конце был пропуск в несколько дней — и затем на экране возникло бледное, окровавленное лицо Фери. В руках он сжимал бластер. За его спиной стояли Рике и еще двое товарищей.
— То, что произошло на Базе, — начал он, глядя в экран горящими синими глазами, — называется ревизионистская реакция. Мы виноваты в этом. Мы с самого начала просмотрели незначительные изменения, которые затем разрослись как снежный ком. Теперь это привело к краху — к слому нашего хозяйства, а затем и наших отношений. Теперь Наварра и другие руководители распределили между собой не только репликаторы, но и участки Базы — у нас возникла частная собственность! Они поделились также с желающими из другой группировки, но кое-кто остался обиженным. На Базе идет война! К сожалению, это не война опомнившихся коммунаров против своих новых угнетателей! Мы — те, кого с самого начала бросили в тюрьму — единственные, кто понимает смысл происходящего и готов бороться. Это война между двумя группировками бандитов… да, бандитов! — за передел нашей общей коммунарской собственности! Это конец трудовой коммуны на нашей базе! Мы не сдадимся! Нас осталось шесть человек. Мы будем драться до конца и постараемся убедить людей идти за нами!