— Конечно, но ведь и данные нашего искина вам полностью доступны. Я также с удовольствием отвечу на ваши вопросы.
Рудольф засмеялся, помахивая трубкой.
— Даже как-то не знаешь вот так, о чем спросить. Надеюсь, у нас будет еще много времени. А есть ли вопросы у вас?
Кэс задумался.
— Да, конечно, вопросов много. Как вы пришли к тому, что есть сейчас? Все, что я знаю о Саванте — сюда переселились интеллектуалократы, те, кто считал, что интеллект должен править миром. Но в то время это были все же коммунары, у них не было денежно-товарных отношений, не было неравенства. А через некоторое время Саванта потеряла связь с другими мирами, от вас ничего не было слышно. Вы не посылаете больше космических экспедиций…
— Нам это не нужно. Мы заняты обустройством собственной системы. Астрофизикам же хватает данных наблюдений и автоматических зондов.
— Уж извините, но это мне кажется странным. Ученые, которым неинтересно исследовать Вселенную? Впрочем, не могу об этом судить. Но ваш строй? Сейчас он мало напоминает СТК.
— Кэс, поймите, идея СТК изначально была неправильной, потому она и провалилась. Пусть даже вы колонизовали какое-то количество планет. Но вы оказались слабее уже существующих в Космосе цивилизаций, и это не случайно!
— Почему же идея была неправильной? — Кэс отхлебнул напитка, слабо-алкогольного, приятного на вкус.
— Потому что за основу было взято материальное производство. Вы считали, что именно оно движет общество. Но это не так! Общество движет человеческая мысль! Изобретения, открытия. Можно веками производить одно и то же, но если не появится Ученый, который внесет усовершенствования — ничего не изменится. Изобретение паровой машины привело к появлению первых фабрик! А мы на Саванте приняли за основу, что именно Ученый, именно самые интеллектуально развитые, мудрые люди — это то, что движет и изменяет мир. Ничто не важно, кроме развитого интеллекта! И обратите внимание: Ученые очень редко бывают хапугами, злодеями, сволочами. Это скорее характерно для так называемых бизнесменов прошлого. Ученый же бескорыстен! Его интересует только знание. Так разве это не естественно — то, что именно Ученым должна принадлежать власть на планете?
Кэс оглядел высокие стены, покрытые затейливой золотой вязью, хрустальный купол потолка.
— Бескорыстные Ученые живут, однако, не так уж скромно, — заметил он. Рудольф улыбнулся.
— Вы же понимаете, что на нашем технологическом уровне постройка дворца обходится не слишком дорого.
— Вы делаете ошибку, Рудольф, — Кэс поставил бокал на стол, — теоретическую ошибку. Все же миром движет именно материальное производство и возникающие в его процессе трудовые отношения. Изобретение паровой машины? Ведь единого изобретателя и не было! Ее изобрели независимо друг от друга несколько человек, другие усовершенствовали, третьи довели КПД до необходимого. Да что там, прообраз паровой машины был изобретен еще в Древнем Риме, но там он никому не понадобился. Понимаете, что я хочу сказать? Если бы один из изобретателей паровой машины умер, ее изобрели бы другие. То же самое происходило с любым открытием и изобретением — когда научная мысль подойдет к определенному рубежу, его обязательно преодолеют. Наша теория общества, Рудольф, предполагает, что способности человека, его разум — это константа. Нет никаких героев и мудрецов, этаких атлантов, держащих небо на плечах — все трудящееся человечество держит это небо. Никакого особенного значения талант и гений не имеют — потому что всегда найдутся другие таланты и гении. В СТК, благодаря воспитанию, таких было много…
— С вашей точки зрения, я допускаю ошибку, — холодно улыбнулся Рудольф, — но однако, Саванта существует, а СТК мертв!
Кэс некоторое время смотрел на него ничего не выражающим взглядом.
— Хорошо, не будем об этом, — сдался он, — но сейчас идеология Саванты не претерпела особых изменений?
— Нет. Некоторое время мы придерживались принципов СТК, но затем… конечно, товарно-денежные отношения у нас возникнуть не могли, мы не на том уровне, у нас репликаторы под рукой. Производство не нужно. Однако информация, некоторые важные технологии были доступны не всем, поэтому пришлось ввести общий эквивалент и торговлю. То есть деньги. Вы понимаете, что демократия как таковая нарушала бы принцип интеллектуалократии — мы не можем позволить, чтобы необразованные массы диктовали свою волю. Все же голос человека образованного, Ученого должен весить значительно больше, чем голос того, кто не желает учиться. Со временем различия между Учеными и теми полуобезьянами, кто не может использовать мозг по назначению, лишь выросли. Это неизбежно, Кэс. Это, в конце концов, продолжение эволюции — не все особи способны к следующему ее витку.