...Через четверть часа я все закупил. И ликеры, и _беттен_ хорошей телятины. С двумя пакетами в руках выскочил из гастронома, двинулся по тротуару, и был остановлен негромким голосом:
-- Внучек...
Бабулька стояла метрах в пяти от входа. Явно специально, чтобы охрана магазина не сразу заметила попрошайку. Классическая нищая -- в чистой, но ветхой одежде, древняя-предревняя... Дед всегда говорил, что нищенствующие у роскошных магазинов не беднее школьного учителя или участкового врача... но при этом продолжал им подавать.
Остановился и я. Порылся в кармане.
Бабка смотрела то на меня, то на вход в магазин. Зрение у нее явно было "еще то", несмотря на возраст.
Я протянул ей рублевую бумажку. Вылавливать в карманах медь, когда я только что накупил продуктов на сотню, было бы гнусно.
-- Ты космонавт, внучек? -- спросила бабка. Скорее утверждающе, чем вопросительно. Куртка моя была слишком уж характерная.
-- Да.
-- Скажи... -- бабулька снова оглянулась, и успокоенная отсутствием милиции продолжила: -- Ты был _там_...
Неужели верующая?
-- Там, в чужих звездных системах... Ты ведь не просто пилот, верно?
-- Я просто пилот, бабушка. Извозчик.
Что-то мешало мне, откупившись рублем прервать старуху и уйти.
-- Все равно... -- сморщенное старческое лицо сложилось в слабой улыбке. -- Я ведь еще Гагарина помню... живого... я при коммунизме жила.
Дед мне говорил, что настоящего коммунизма в прошлом веке так и не построили, но не с попрошайкой же спор по этому делу затевать...
-- Внучек... -- сухая ладонь цепко взялась за мое запястье. -- Ты добрый. Ты хороший человек. Скажи старухе... ты не соврешь?
Лил мелкий дождик, хотелось быстрее нырнуть в теплое нутро "Жигулей", но при виде этой старухи с непокрытой седой головой, мне становилось слишком стыдно.
-- Я не совру.
-- Скажи, есть у нас впереди -- хоть что-то? Мне уже все равно... -улыбка, снисходительная, как осенний дождь... -- но у меня есть правнук... и внук, хотя в этом я и сама порой сомневаюсь...
-- О чем вы, бабушка?
Старуха покачала головой.
-- Неужели ты не понимаешь? У тебя умные глаза... Всегда нам говорили о великом будущем. О счастье человечества. Я ведь коммунизм строила... потом капитализм... пыталась... Все мы ради этого терпели. Ради будущего, ради счастья... Сейчас вы звездное будущее строите. Мальчик, ты веришь, что это не зря?
-- Я хочу верить, -- прошептал я.
И тут из текущего по тротуару ручейку прохожих вынырнул милиционер в сером дождевике. Остановился, зыркнул на старуху глазами, быстро козырнул мне и произнес:
-- Опять?
Старуха попятилась.
-- В отделение захотела? -- продолжал милиционер.
Бабулька начала быстро отступать. Милиционер сделал было шаг ей вслед, но я поймал его за плечо.
-- Отставить!
Слава Богу, что у всех российских космонавтов "двойное подчинение". Не только фирме-перевозчику, но еще и Роскосмосу. Который, если говорить начистоту, организация военная.
И мое звание майора ВВС, после трехлетней давности указа президента Шипунова, кое-что значит и в иерархии МВД.
Но милиционер не выглядел ни разозленным, ни разочарованным.
-- Вы космонавт, -- утверждающе произнес он. -- Не думайте, что я... такой уж...
Он был еще совсем молодой парень, этот московский милиционер. И, похоже, не сволочь, из тех что сшибает деньги с каждого торговца и гоняет нищих.
-- Сумасшедшая она просто, старуха эта... Вечно здесь толчется -- и пристает к космонавтам. С вопросами, "как там на звездах"... "что с нами будет". Больная...
Я посмотрел ему в глаза. Честные глаза, просто совсем молодые. Даже моложе и наивнее моих.
-- А может быть она одна нормальная, сержант? -- спросил я.
Кажется, он так меня и не понял... Я бросил пакеты с продуктами на заднее сиденье, посидел с минуту, облокотившись на руль.
Верю ли я в наше будущее?
Медленно повернув голову я скользнул взглядом по толпе. Словно камерой снял общий план, а потом, прикрыв глаза, разглядел картинку.
Верят ли эти люди в звездное будущее человечества? Нужно ли оно им, замотанным транспортными проблемами и перебоями с теплом в квартирах, плановыми отключеньями электроэнергии и дороговизной продуктов? Что дал им космос -- кроме страха перед чужими мирами и вымученной гордости за планету Земля, за ее космические корабли -- самые быстрые в Галактике...
Мотор взревел, когда я шарахнул ногой по педали. Я понесся по Огарева, с четким желанием убраться побыстрее из города.
Лучше бы я никогда не выходил из дома. Переделкино-Звездный-Свободный-Галактика... Прекрасный маршрут. Из уюта старой дачи в академический покой столицы российской космонавтики, потом -- в суету космодрома... а потом -- джамп.
Джамп! Сказочная эйфория прыжка, и невообразимо далекие миры, недоступные даже воображению. Уж мне-то, по крайней мере, космос дал многое.
Разве я виноват в том, что именно я сижу в кресле пилота, преодолевая межзвездные бездны?
Под ленивым, так и не решившим, идти в полную силу или утихнуть, дождем, я пробежал от гаража к дому. Дверь оказалась не заперта, а прихожая -- завалена пакетами, картонными коробками, объемистыми сумками. Судя по их количеству, к нам с месячным визитом прибыла большая семья, или остановилась перед восхождением на пик Демократии экспедиция альпинистов. Все вещи были мокрые, значит неведомые гости только что прибыли.
Меньше трех часов отсутствовал, а дом как чужой стал!
Лавируя между коробками я пошел на кухню.
-- Петя?
-- Да, деда... -- привычно отозвался я.
-- Бросай припасы и поднимайся!
Что-то во мне не выдержало. То ли устал я от таких вот распоряжений со второго этажа, то ли старушка у магазина вспомнилась... Я швырнул пакеты на пол и стал подниматься. Только на полпути подумал, что абсолютно не задумываясь кинул вначале пакет с мясом и ветчиной, а уже на него -- второй, с бутылками.
Даже истерику с битьем бутылок устроить не получается!
В комнате было свежо -- видно дед недавно проветривал. Тихо играла музыка, кто-то из композиторов итальянского барокко, то ли Корелли, то ли Манфредини. Все довольно обычно.
Первой неожиданностью оказалось то, что дед сидел на моем месте, на стуле. А кресло оказалось занято, и это уже было второй неожиданностью. Там, по мужски закинув ногу на ногу, сидела молодая женщина, лет двадцати пяти. Очень серьезная, с грубоватым скуластым лицом, собранными в чахлый хвостик волосами, в джинсах и свитере домашней вязки.