— Спасибо, миссис Люпин, — тепло улыбнулась Касс, тихо посмеиваясь, когда Хоуп послала ей выразительный взгляд. — Я имею в виду, спасибо, Хоуп.
— Так-то лучше, — сказала седеющая женщина, похлопывая девочку по щекам, прежде чем заключить ее в теплые объятия.
Кассиопея обняла женщину так нежно, как только могла, не желая причинять ей боль. Хоуп, казалось, сильно похудела из-за этой болезни, и поэтому Касс была с ней еще нежнее.
Когда две женщины отстранились, Кассиопея заметила свежие слезы в глазах мамы Ремуса. Она попыталась вытереть их, как только заметила, что Ремус и Лайалл возвращаются к ним, но было слишком поздно, оба уже заметили их.
— Мама, не плачь, — мягко сказал мальчик с песочно-каштановыми волосами, когда Лайалл обнял свою жену, прижимая ее к своей груди.
— Прости, просто вы такие взрослые, — икнула Хоуп, — вы оба такие.
Касс и Ремус обменялись теплой улыбкой, прежде чем Хоуп внезапно оторвалась от мужа и обняла сына, тихо плача ему в плечо, пока он нежно гладил ее по спине.
Лайалл позволил своему взгляду упасть на черноволосую девушку: — Могу я поговорить с тобой наедине, Кассиопея?
Кэсс внезапно почувствовала, как нервы закипают у нее в животе, она надеялась, что это не отразится на ее лице, когда она кивнула: — Д-да, конечно, сэр, — прошептала она, следуя за пожилым мужчиной в нескольких футах от Ремуса и Хоуп.
— Я просто хочу сказать тебе спасибо, — сказал Лайалл, мягко положив свою большую руку ей на плечо, его голос слегка дрогнул.
— За что, сэр?
— Во-первых, не называй меня сэром, это заставляет меня чувствовать себе старым, — усмехнулся мужчина, — но за то, что ты была рядом с Ремусом. Ради Надежды. Даже для меня. Я хочу, чтобы ты знала, что мы более чем рады тебе, так что ты можешь возвращаться к нам, когда захочешь, — сказал он ей. — Я уверен, что Хоуп уже сказала тебе об этом. «Теперь ты часть нашей семьи, нравится тебе это или нет».
Кассиопея поклялась себе, что не собирается плакать. Тем не менее, она ничего не могла поделать, когда слезы наполнили ее глаза. И она просто надеялась, что они не упадут.
— Спасибо тебе, правда. Я не думаю, что кто-нибудь из вас когда-нибудь узнает, как много все это значит для меня, — сказала она тихим голосом, — я никогда не чувствовала себя частью семьи. Дома… И спасибо вам.
— Нет причин благодарить нас, — сказал Лайалл, тепло улыбаясь, когда черноволосая девушка бросилась в его объятия. Он обнял ее за плечи, мягко потирая их, пока не услышал, как она ахнула и быстро отстранилась.
— Извините, но я свободна? — спросила она, однако ее глаза смотрели не на пожилого мужчину, а на что-то позади него.
Лайалл усмехнулся: — Тебе не нужно спрашивать.
Кассиопея не ответила, она не сводила глаз с чего-то, ну, с кого-то, следя за тем, чтобы они не исчезли из виду, пока она проталкивалась сквозь обнимающиеся семьи.
Лайалл вернулся к своей жене и сыну, улыбаясь им, пока они болтали. Когда Ремус заметил, что его отец возвращается без Кассиопеи, парень выглядел смущенным, но прежде чем смог открыть рот, Хоуп уже заметила что-то необычное на платформе: — Это он? — спросила она. Ее взор был прикован к черноволосой девушке, разговаривающей с мальчиком в форме Слизерина со значком Старосты на груди. У него был большой синяк на одной стороне лица, когда Кассиопея осторожно положила руку на его неповрежденную щеку.
Ремус и Лайалл одновременно обернулись, заметив двух черноволосых, стоящих там, у обоих были непроницаемые выражения: — Да, — выдохнул Ремус, — это он. И Хоуп, и Лайалл, очевидно, встречались с Сириусом бесчисленное количество раз, однако ни один из них никогда не встречал самого молодого Блэка. О нем известно только из историй, которые Кассиопея рассказывала во время своего пребывания в доме Люпинов.
***
— Кто сделал это с тобой? — голос Кассиопеи был мягким, но строгим, когда она посмотрела на синяк на щеке своего младшего брата.
— Это не имеет значения, Касс, — сказал Регулус, отмахиваясь от нее.
— Не делай этого.
— Не делать чего? — спросил он с озадаченным выражением лица.
— Отталкивать меня, Редж, — ее голос был мягким, но полным необузданных эмоций.
Регулус вздохнул: — Я не отталкиваю тебя, Касс, — сказал он ей, пытаясь послать ей убедительную улыбку, которая явно не сработала. — Я защищаю тебя от этого.
Кассиопея нахмурилась: — Это я должна была защищать тебя.
Регулус усмехнулся: — Нет, если уж на то пошло, то нас должен защищать Сириус.
Касс больше не могла сдерживаться, когда она обвила руками шею своего брата, уткнувшись головой в его плечо, когда он обнял ее: — Ты же знаешь, что у него не было выбора, верно? Я тоже не знала. Ты можешь переехать жить к нам, у нас будет собственное жилье.
— Я знаю, что ты этого не делала… Ты же знаешь, что я не смогу этого сделать, верно? — сказал Регулус, его голос был слегка приглушен длинными локонами Касс. — Но ты будешь осторожен, не так ли?
Кассиопея отстранилась, но держала брата на расстоянии вытянутой руки. Обеспокоенное выражение, казалось, теперь навсегда запечатлевается на ее лице всякий раз, когда она находилась рядом со своим младшим братом. Это было неудивительно, в конце концов, она лучше, чем кто-либо, знала, как плохо обращались с ними их родители, и теперь, когда у Регулуса была метка, казалось, что все, что Кассиопея делала, это беспокоилась о нем: — Осторожна с чем? — спросила она, ее пронзительные голубые глаза смотрели прямо в его.
— Грядет война, Касс, — голос Регулуса был тихим, но полным страха, — что бы ты ни делала, просто, пожалуйста, будь осторожна.
***
Джеймс Поттер и Сириус Блэк практически всегда были прикованы к бедру, болтая о чем угодно, где бы они ни находились, поэтому, когда Кассиопея и Ремус нашли трех Мародеров в их обычном купе, они были более чем смущены, когда увидели Сириуса, сидящего в углу и надувающегося, как ребенок, в то время как Джеймс сидел рядом, подталкивал своего лучшего друга и пытался разговорить его.
— Что происходит? — спросил Ремус после того, как запихнул свой чемодан и чемодан Касс в верхний отсек.
— Сириус не хочет со мной разговаривать, — пожаловался Джеймс. — Касс, скажи ему, чтобы он поговорил со мной.
Кассиопея подняла руки в воздух: — Я не собираюсь вмешиваться в твою ссору с любовником.
Сириус повернул голову, чтобы посмотреть на свою сестру, ясно давая понять, что он не смотрит куда-либо рядом с Джеймсом: — Вы, ребята, слышали, кто староста в этом году?
Питер хихикнул, в то время как Ремус и Кассиопея покачали головами: — Я знаю, что Лили — староста, — сказала черноволосая девушка, прислонившись к своему парню.
— Да, ну, кто-то в этом купе — староста, — сказал Сириус, его голос был полон отвращения, когда он, наконец, снова отвернулся, скрестив руки на груди.
Кассиопея взглянула на Ремуса и Питера, последний из которых хихикал так сильно, что его лицо приобрело свекольный цвет. Ремус выглядел таким же растерянным, как и слизеринка, что означало, что если это были не те двое и уж точно не Сириус, то остался один мальчик в очках.
— Блять, ни за что! — воскликнула Кассиопея, ее глаза расширились, как блюдца.
— Как?! — спросил Ремус, его лицо было таким же шокированным, как и у его девушки.
Джеймс гордо ухмыльнулся, выпятив грудь: — Очевидно, у Дамблдора отличный вкус.
— Я думаю, это просто показывает, насколько этот парень сумасшедший, — проворчал Сириус.
— Я думал, ты со мной не разговариваешь? — Джеймс взглянул на черноволосого парня.
Сириус закатил глаза: — Я не с тобой разговариваю, я просто разговариваю.
Ремус и Кассиопея обменялись веселыми улыбками, ожидая, когда Сириус осознает свою ошибку. Прошло несколько минут, прежде чем сероглазый мальчик понял, что именно он сказал: — Черт! Пошел ты, Поттер!