Филия — младшая дочь, с того дня решила спать с матерью в одной кровати. Она говорила, что Иллиарика каждую ночь сражалась с медведем, просыпалась мрачная и уставшая. Пока через полгода не победила. Шкура на крыше прогнила, солома осыпалась трухой, череп остался висеть на палке, пока тоже не упал.
Нирен — старший сын, пришел к Иллиарике и сообщил, что Морена и Иритор ушли. Илердир пришел тем же вечером и провел его с Иллиарикой, пытаясь утешить тем, что с ее детьми ушел и Аалор, а, значит, они в безопасности. Они ушли взглянуть на пирамиду из рассказов Сарафира, которые они слушали совсем детьми. Вернуться должны были скоро, через пару недель.
Вернулись они еще скорее, через четыре дня. Ранним утром Иритор вошел во двор, в конюшню, и тихо вывел Василька — старого, но все еще роскошного коня Сарафира. Иллиарика, читавшая поутру в спальне на втором этаже, услышала скрип ворот, выглянула во двор, но не стала спускаться или сообщать сыну, что заметила его. Через две недели Морена и Иритор вернулись. То, что они сообщили Иллиарике, вынесло из ее головы всю память о том дне. Она помнила только, как карьером мчалась через лес на огромном северном коне. Как Илердир поймал ее в охапку на пороге своего дома и долго приводил в чувство. Иллиарика, как сквозь сон, помнила, что он вытирал ей слезы полами своей белой одежды и объяснял что-то.
- Он ничего не помнит, - говорил Илердир, усаживая Иллиарику на мягкий стул в теплой комнате.
Аалор поднес женщине чай, терпкий и пряный, мигом привевший ее в чувство.
- Он ранен? - спросила Иллиаркиа, когда в голове проянилось.
- Нет, - качнул седой головой Илердир, подливая ей чай и пододвигая тарелку с ягодными плюшками.
Иллиарика нервно облизала сахарную пудру с пальцев.
- Он болен?
- У него амнезия. Он ничего не помнит.
- Что это — ничего?
Чашка в руках Иллиаркики заметно дрожала.
- Никого не узнает. Ни меня, ни Илатони, ни детей. Не узнавал Василька, ничего не помнит про свои путешествия и про свою семью. Имена родителей и твое ему ни о чем не говорят. Привычки и рефлексы, привитые ему в Храме, очень сильные, но и Храм он помнит очень смутно, скорее ощущениями, чем событиями.
- Илатони уже был зесь? Он осмотрел его? Попытался исцелить?
- Был. Я объяснял ему, и объясню тебе, что Сарафир не болен. Нечего лечить. Но да, конечно, он пытался его исцелить. Всю неделю провел здесь, пытаясь.
Илердир протянул Иллиаркие тонкий платок. Иллиарика вытерла лицо.
- А ты? Ты пытался?
Илердир отвел глаза.
- Что с ним сделал медведь, если ты даже не попытался? - сцепила от злости зубы Иллиарика. - Что с ним было все это время? Как он жил с травмой головы, без памяти? Где он был? Как животное, в лесу? Что он ел? Где спал? Ты, его друг, как не нашел его за все это время? На что тебе крылья?
- Я его не узнал, - сказал Илердир.
- Что? - задохнулась Иллиарика.
- Сарафир не был ранен. С его головой все в порядке, медведь ничего ему не сделал.
Уситка молча моргала.
- Есть то, о чем мы тебе не рассказывали.
- Так расскажи.
- В год, когда вы поженились, мы уезжали ненадолго.
- Я помню, - сдержано кивнула Иллиарка.
- Мы встретили кое-кого...
- Женщину, я понимаю. У Сарафира была связь, иначе нас так скоро не поженили бы.
- Сейчас, как оказалось, - Илердир вздохнул, - важно не то, что это была женщина. А то, что она была оборотнем.
Краска сошла с лица Иллиарики, она стала одного цвета с чашкой, которую поднесла к губам, но не стала пить.
- Оборотнем? Она укусила его? Или это передается через связь?
- Нет. Она сделала то, что мне будет очень трудно тебе объяснить.
- Ну, ты уж попробуй.
- Он был ранен. Огромная рана на шее, потерял очень много крови.
Иллиарика никогда не спрашивала мужа об этом шраме, хотя целовала неровную кожу того неоднократно. Сейчас она ощутила стыд. Как она не придала значения ране мужа? Уситка нашла в себе силы поднять на дракона взгляд, ожидая продолжения рассказа.
- И она перелила ему свою кровь, - продолжил Илердир.
- Что? - Иллиарика едва не выронила чашку.- Что ты такое говоришь? Как такое можно сделать?
Она всегда верила дракону, как самой себе, но теперь ее явно пытались обмануть.
- Она... Эта женщина. Она была не отсюда.
- Ну, это понятно.
- Она была не с этой планеты.
Иллиарика опустила чашку. Дабы вернуть связь с реальностью, которую Илердир фраза за фразой, выбивал у нее из-под ног, уситка осмотрелась вокруг. Дракон жил в роскоши. Стены, белые и ровные, сложенный из крупного камня камин, на полированной полке темного дерева над ним стояли красивые безделушки, каждая из которых, наверняка, стоила как дом самой Иллиарики. На столе в центре комнаты, раскачивались кольца маятника, блестели бутылки и резные цветные склянки, лежали книги в тесненных золотом переплетах. Дубовые панели в эркере, где сидели Иллиарика и Илердир, создавали ощущение защищенности и уюта. Иллиарика вернулась к Илердиру.