– У вас чипсы закончились, – сказал я.
– У нас и сигареты кончаются, – высказал общую мысль самый практичный.
– Больше не дам.
– За что?
– Где живет Миша Агронович?
Пацаны переглянулись. Практик опять взял слово:
– Еще на пачку сигарет!
– Идет!
– Третий подъезд, последний этаж. У Агроновичей зеленая дверь.
Я уплатил по счету и пошел по указателям.
От налета штурмовой авиации квартиру Агроновичей защищали стальные ворота толщиной с лобовую броню танка. Довольно долгое время чей-то глаз изучал мою наружность. Наконец раздался голос, приглушенный металлом:
– Вы кто?
– Аристарх.
– И что вы хотите?
– Поговорить с Мишей.
– Его нет дома.
– Когда он придет?
– Не скоро.
– Извините, я не знаю, как вас зовут…
– И хорошо!
– … но мне очень нужно поговорить с Мишей.
– О чем?
– Позвоните матери Елены Северцевой и спросите, кто такой Аристарх.
– Сейчас все брошу и начну…
– Я не уйду отсюда, пока не встречусь с Мишей.
– Я звоню в милицию!
Прежде, чем я выкурил вторую сигарету, на меня пахнуло духами по семь долларов за тысячную долю литра. На пороге появилась маленького роста пожилая евреечка с усиками, загорелая как Пьеро.
– Я говорила с мамой Леночки, – сказала она. – Теперь я знаю, кто вы. Заходите.
Женщина закрыла дверь на девяносто семь запоров.
– Фаина Леонидовна, – представилась она.
В квартире от пола до потолка могли уместиться два с четвертью Аристарха. В таких лачугах есть чем дышать. Прутья на окнах диаметром в трамвайный поручень вызывали если не смех, то недоумение.
Под японским телевизором помигивал красным глазком видеоплеер. Из ванной доносились благородные звуки – в недрах автоматической стиралки мерно хлюпало белье. Вот и все богатство. Разве что я не заметил бриллиантовых россыпей в вазочках для варенья.
Хрупкая фигурка Фаины Леонидовны утонула в большом мягком кресле. Жестом она предложила мне последовать примеру.
Глядя сквозь меня, женщина с силой потерла виски.
– Кошмар! Что за жизнь? Первый звонок за столько лет, и такая ужасная новость! Бедная Леночка… Боже мой! Ведь она… Что с ребенком?
Ну, и как я мог ответить на такой вопрос?
– Он уже не родится, – сказал я. – Разве мать Леночки вам не говорила?
– Нет.
Или я чего-то не понял, или в моей голове скозная дыра от уха до уха. Необходимо срочно восполнить пробел.
– Если вы несколько лет не общались с семьей Леночки, то откуда вам известно о ребенке?
– От Мишеньки. Они же с Леночкой переписывались.
– Не проще ли перезваниваться?
Фаина Леонидовна посмотрела на меня как на двоечника из школы для умственно отсталых.
– Леночка не настолько богата, – сказала она, – чтобы звонить туда, а электронная почта сейчас стоит копейки.
Я и так плохо соображаю, а теперь совсем запутался.
– Постойте! – взмолился я. – Куда это “туда”? Ваш сын живет не с вами?
Женщина широко раскрыла глаза.
– Как? Вы не знаете?
– Не знаю чего?
– Мишенька два года назад уехал в Германию. В Дюссельдорф.
Мои надежды разлетелись как сырое яйцо в микроволновке. Я предполагал, что Миша продолжал увиваться за Леночкой и после ее замужества. Ревнивый супруг мог этого не одобрить. Ухаживаний без встреч не бывает. Таксисту не составит труда проследить за женой. А если муж Леночки сомневался в своем отцовстве… и его сомнения имели основания… Прекрасный мотив для убийства! Но электронную переписку с Мишей скрыть легко. Это не тайные встречи под Луной.
– Ваш сын туда переехал насовсем? – упавшим голосом спросил я.
Фаина Леонидовна тяжело вздохнула:
– К сожалению, нет.
Потом с гордостью добавила:
– Мишенька там работает. По специальности. И его хвалят!
Настал момент истины. Подвернулась возможность подтвердить или опровергнуть мою теорию.
– Бесплатными билетами на родину ценного сотрудника поощряли? – спросил я.
– Что вы! – собеседница махнула на меня рукой. – Мишенька работает там как проклятый! Он ни разу не приезжал в отпуск домой.
Значит, с Леночкой не встречался два года. Отлично! У мужа Леночки убавилось причин для ревности.
– Насколько уместным будет вопрос о теме их переписки? – спросил я.
– Зная Мишу, могу с уверенностью назвать его письма любовными.
Фаина Леонидовна с удовольствием читала на моем лице произведенный ее словами эффект. Она выдержала положенную в таких случаях паузу, и окончательно сровняла меня с землей:
– Мой сын хотел на Леночке жениться. Чужой ребенок ему не помеха. Я этого не одобряла, но Мишенька ее очень любил.