Я поднял ствол.
– Недели две назад. Точно не скажу.
– Как выглядела?
– Обычная баба. Только беременная.
– И ты продал ей пушку?
– Ну да!
– Ее застрелили из твоей поделки. Не жалко?
Левша не ответил, лишь опустил взгляд. Я продолжил:
– Как она тебя нашла? Ты по округе расклеил объявления?
– Бог ее знает! Пришла, и все. Я не спрашивал.
– Цель покупки объяснила?
– Для защиты. С пушкой ей гулять спокойнее.
Я надеялся на большее. Но вряд ли Левша мог бы обрадовать меня чем-то полезным. Я даже не знал, что у него спрашивать. Все как-то враз исчезло, стерлось, размазалось… Сначала Торгаш, теперь Левша. Куда направить талантище Великого Сыщика? Где искать убийцу Олега Северцева?
– Добавить ничего не хочешь? – спросил я.
– Я мало сказал?
Я дал Левше визитку.
– Телефонируй, если замучат воспоминания.
Ненавидящий взгляд, подрагивающее веко. Новый поклонник наберет мой номер лишь для того, чтобы уточнить, мой ли некролог попался ему на глаза.
Я указал взглядом на револьвер.
– Сколько у тебя этого дерьма?
– Последний.
– Угу! А я – сын Моники и Билла. Но ты наверняка закопал арсенал от дома подальше. Хочешь совет?
– Нет!
– Сверни ты свой бизнес к монахам.
– А жрать мне что, сердобольный?
– Так что ж теперь, пушки беременным продавать? Не можешь золотым рукам найти другого применения? Впрочем, как знаешь. Тебя от твоего занятия отучат только наручники.
Я разрядил барабан, оставив один патрон. Затем набил ствол песком, взвел курок, и что есть мочи бросил пистолет о камень. Самоделки такой экзекуции не выдерживают. Хлопнул выстрел, и револьвер превратился в непотребную железку. Теперь проще изготовить новый экземпляр, чем восстановить вздутый ствол и покореженную казенную часть.
– Сделай то же самое с оставшимся арсеналом, – сказал я, стирая свои отпечатки с останков револьвера. – Узнаю еще хоть об одной проданной пушке – помогу тебе сесть надолго. Вперед, за орденами!
– Уже побежал!
Осознав, что я безоружен, Левша осмелел. Он даже шагнул в мою сторону. Я ухмыльнулся.
– Расслабься! Если помнишь, я отобрал у тебя пушку голыми руками.
Левша раскинул остатками разума, и отступил. Так он и стоял у забора, плюясь кровью мне в спину, пока я спускался к машине.
*
*
Все насмарку! Толку с того, что я узнал о черной работе Леночки ради светлого будущего Германии? Деньги-то где? Что пользы от беготни с секундомером, если подозреваемый прогулялся по дну реки, забыв отрастить жабры? Кому нужны исследования тайной жизни Центрального Рынка? Торгаш никого не видел, зато Леночка лично купила револьвер у Левши. Вот так явилась среди бела дня, и отвалила парню цену своей смерти. А накануне Святой угодник Николай поведал рабе божьей Елене, в каком Шестом переулке народный умелец клепает маленькие пистолетики…
В раздумьях не заметил, как стемнело. Глянул на часы. Одиннадцать. Звякнул телефон. Сняв трубку, я услышал короткие гудки. Ошиблись номером?
Через минуту – новый звонок. Беру трубку. Опять короткие гудки.
Третий звонок. Я поднял трубку мгновенно, рявкнул:
– Да!
Короткие гудки. Я швырнул трубку так, что телефон взвизгнул жалобным скрипом.
Закурил. Помогло – вспомнил, что давным-давно приучил друзей звонить без монетки из телефона-автомата, стоящего напротив моего дома. Я выглядываю в окно, вижу визитера, и спускаюсь открывать подъездную дверь. Нечто вроде безголосого домофона. Но зачем донимать меня трижды, если я беру трубку? Можно и крикнуть: первый этаж ведь не девятый. Да и свет в кухне горит…
Я вышел на балкон, и попытался вглядеться в темень.
Но увидел лишь бесцветную вспышку. Пулю я опередил на долю мгновения. Стекло изящно тинькнуло, пропуская сквозь себя смертоносный кусочек свинца. От отверстия расползлись по сторонам кривые трещины. Я картинно воздел руки горе и рухнул. Падать пришлось по настоящему, больно, с грохотом и криком. Все должно выглядеть натурально.
Падая, краем глаза уловил второй плевок пламени из ствола. Эта пуля рикошетом отлетела от оконной решетки и с визгом выбила из бетона запах пыли. Я же недавно зашпаклевал стену и выкрасил белейшей акриловой краской!
Здесь, на полу, я в безопасности. Ограждение балкона из тонкой железобетонной плиты выдержит автоматную очередь.
Первая пуля впилась в раму кухонного окна. Второй кусочек смерти, отразившись от бетона, плюхнулся на пол и подкатился к моему носу. Довольно удачно. Можно обмозговать варианты, не покидая убежища. Вставать было нежелательно.
Разглядывая ночной подарок, я улегся поудобнее и оперся подбородком о кулак. Вокруг тихо, как в танке, засыпанном в угольной шахте. Будто и не норовили лишить живота замечательного парня Аристарха, а так, детишки пошалили петардами.