Из брошенного подростка превратился в серьезного задумчивого мужчину. Глубоко смотрел на мир, на заключенных, которые по второму и третьему кругу возвращались в тюрьмы. Держался духовного наставника.
– Из такого вы меня вытащили, отец Евгений …
– Не тужи, Марк, скоро в город поедем, звонить будешь, народ собирать, – хлопал Марка по плечу батюшка. – Крепись, родной.
Отец Евгений за последний год стал родным, о таком отце тайно мечтал Марк. Обида на кровного отца глубоко, занозой, засела в сердце – саднила. Не мог простить смерть матери и брошенных сестер – да что говорить, вся жизнь наперекос пошла, в один только миг.
– А отца прости, родителей почитать надо, какими бы не были, – наставлял священник.
Перед глазами Марка вновь и вновь вставала картина плачущей Груни и крик новорожденной Глашки, как бабаня собирает их с органами опеки, и пьяный вдрызг отец, скотиной валяющийся в туалете.
*
С отцом Евгением сидели в полумраке молельной комнаты. Лампадный луч освещал силуэт священника в рясе и сутулую спину звонаря. Марк скручивал восковые шарики из огарков свеч.
– Мы в ту ночь еще не знали, что мамка умерла при родах. Помню, на утро бабаня принесла в дом Глашку, уже нареченную. Малая все время кричала, почти без остановки, баба ее качала на руках. А в ночь отец назвал гостей, пили гуляли в честь рождения дочери, а я Груню пытался уложить спать, – мягкий воск таял в руках, пока Марк рассказывал отцу Евгению. – Отец долго не возвращался, как пошел провожать гостей, забыл, наверно, что у него дети есть. Мне тревожно было, если не сказать страшно. В три часа ночи хлопнула дверь, раздались какие-то мычания – и грохот.
*
Каждый день утром и вечером по мощеной камнем дорожке спешил Марк на звонницу, оглашать округу колокольным звоном. Он не занимался в детстве музыкой, ранее не испытывал тяги к колоколам, но как-то раз услышав перезвон, сам изъявил желание обучиться колокольному звону.
Глава 8
Марк
– Закрой глаза, – с теплотой посмотрел Марк на Соньку.
Не сказав ни слова, Соня доверчиво, послушно закрыла глаза.
Тут почувствовала, как через голову он что-то надел на шею, и что-то легкое упало на грудь.
– Открывай.
На груди увидела деревянный крестик. Теплый, как глаза Марка.
Она смотрела в них и молчала. Сжимала в кулаке крестик.
– Бабушка сказала, ты крещеная, – нарушил он благоговейное молчание.
– Ты говорил с бабушкой? – кулак с крестиком невольно разжался.
– Не переживай, она сама приходила ко мне.
*
– Марк, смотри, я блинов принесла, – опустилась Сонька на колени, раскрывая корзинку.
На дне стояла тарелка с золотистыми блинами, средняя банка молока и три вареных яйца.
Сняв пластмассовую крышку, поставила холодное молоко на теплый деревянный пол колокольни. Расстелила вафельное полотенце, разглаживая руками, и поставила тарелку.
Он молча смотрел, улыбаясь, как старательно и неловко раскладывает она завтрак. В крышку от молока почистила яйцо, сверху насыпала щепотку соли.
Подняла счастливые глаза на Марка:
– Держи!
Осторожно, как великую драгоценность, принял он кушанье.
– Почему не ешь? – улыбнулась Соня, с удивлением посмотрев на Марка.
– Я тебя жду, – мягко проговорил он.
– А-а-а, ну тогда все готово, – еще раз разгладила Сонька полотенце.
Марк первый отпил молоко из банки:
– Холодное. А ты жди, как на солнце нагреется.
Лучи падали на середину деревянной поверхности, рядом с малым колоколом.
Марк поставил банку молока под лучи солнца. Через сетчатое окно пролетел птенец, приземлился на основание банки и принялся клевать.
Сонька присела рядом с колоколом.
– Марк, расскажи про Бога.
Глава 9
О Боге
– Он похож на глоток воздуха, – Марк сел рядом с Сонькой. – Ты дышишь, я дышу. Если у нас с тобой отнять воздух, мы это почувствуем. Мы Его не видим, но можем чувствовать сердцем… Бог подает нам знаки через обстоятельства, через людей.
Она внимательно смотрела на Марка, пытаясь понять услышанное. Случайно кончиками пальцев коснулась руки Марка, явственно ощутила взрывающий изнутри горячий растекающийся в груди комок. Вдруг почувствовал?
– Он как пламя огня, разрывающее изнутри, – продолжил Марк. – Мощь, которую невозможно описать словами. Эта мощь рвет душу, дает тебе силы вставать и идти дальше, как бы жизнь тебя не трепала…
– А тебя трепала? – так просто, по-детски, мерцая глазами-озёрами спросила Сонька.
Трепала ли? Задумался. Если б эта девочка хоть что-то знала про него, вопрос звучал бы издевательски. Эх, Сонька, да она размазывала об землю изо дня в день – зверски, утонченно, злорадствуя.