— Ну и? — обратился я к ударнику.
— Что и? — наконец-то откликнулся Семён, крутя в руках палочки.
— Играть нормально будем или всё, группу распускаем? — съязвил я на правах лидера.
— Будем, будем, — протянул он, складывая руки на груди.
Обычно сосредоточенный на музыке и по натуре серьёзный Семён стал невнимательным и постоянно витал в облаках, точно девчонка. Даже в доли спокойно попасть не мог, хоть метроном под его ухо ставь.
А всё этот спонтанный переезд, который выбил из колеи всю группу.
— Ладно, давайте всё сначала, — скомандовал я. — Попрошу без лаж.
Блондинистая голова Семёна виновато склонилась к высокому хай-хэту. Что творилось в мыслях этого парня, я выясню позже, за бокалом-другим пива. Когда рядом не будут ошиваться моя смущённая сестричка и нагло заигрывающий с ней Женька. Но сейчас нам необходимо репетировать.
— Эй, голубки, начинаем, я сказал!
Басист сверкнул в мою сторону довольной улыбкой, но всё же вернулся на место, оставляя Юлю в покое. Сестра беспрестанно поправляла свои коротко стриженые пепельные волосы, прихорашиваясь. Ещё романа нам в группе для полного счастья не хватало!
Я кивнул, и Семён палочками начал отбивать ритм. Сначала раздался глухой звук бочки, затем он ударил по малому барабану. Вступил Женя свою бас-партию, одновременно с этим барабанщик задействовал крэш-тарелку и райд. Музыка потекла и приобрела объём после вступления ритм-гитары – мои медиатор прошёлся по знакомым струнам. Я приблизился к микрофону:
«Семь лет прошли как миг,
И остались лишь черновики песен.
Этот ураган ненависти нас настиг (настиг).
Живя с остатками воспоминаний,
Мой вердикт будет железен:
Я защищу всех умирающих и прикончу одинокую надежду…»
Раздался неприятный треск, словно на всех нас сейчас обрушится потолок, и вмиг погас свет. В темноте утонуло испуганное лицо Юли, серые глаза Семёна и внушительная фигура Жени. Замолчали и усилители, барабанный ритм полностью затух, превратившись в невнятный стук.
— И что это, блин, за фигня? — услышал недовольный голос сестры где-то рядом со мной. Но сил отвечать на этот глупый вопрос у меня не было. Глупый, потому что и так все ясно без каких-либо объяснений.
Стиснув пластмассовую стойку с микрофоном в руке, изо всех сил я пытался подавить порыв швырнуть её прямиком в стену. Стену, которая соединяла нашу новую обитель с квартирой рыжей стукачки. Наверняка сейчас она стояла по ту сторону и вслушивалась в тишину.
— Хэй, — просипел Женька, — кто где, отзовитесь?
Кто-то зашелестел одеждой. Фонарик с мобильного ударил прямо в глаза, высвечивая моё лицо полное отвратительного гнева. Я поморщился от яркого света и отодвинул фонарик Юльки в сторону. Пускай светит на ударника, который как ни в чём не бывало, продолжал крутить свои любимые палочки в руках.
Не снимая с плеча кожаного, в языках пламени, ремня, на котором повисла гитара, я пошёл к двери.
— Белый, ты куда? — спиной я почувствовал на себе три пары глаз, а единственный источник света был снова направлен на меня.
— К электрику, — фыркнул я уже из прихожей, дергая хлипкую входную конструкцию.
Эта мелкая пигалица решила поиграть? Ну что же, давай поиграем! Только боюсь, проигравший уже известен.
В абсолютно тёмной парадной, где пахло сыростью и чьими-то кулинарными изысками, я на ощупь добрался до своей цели. Мой кулак тут же встретился с чужой дверью, следом в ход пошла и нога. Тонкое железо ходуном заходило под моими ударами, рассекая тишину гулким дребезгом. Прислушался. За дверью раздались тихие шаркающие шаги и непонятная возня.
— Ну же, лисичка, выходи, не бойся.
Предусмотрительно я отошёл в сторону, упираясь плечом в обшарпанную стену. Дверь со скрипом приоткрылась, во мраке показалось симпатичное личико, освещённое тусклым светом икеевской свечи. Никого, не обнаружив перед собой, лисичка хотела снова скрыться в квартире, но я резко выставил руку вперёд.
— Решила поиграть в войну с взрослыми дядями? — нагнувшись к её уху, вкрадчиво прошептал я.