"Ты какой-то рассеянный," – заметил папа. Его голос отражался от стен с частотой 125 герц. Типичный показатель для беспокойства у тактилов – они начинают сильнее давить на поверхности, когда волнуются. "Все нормально в школе?"
"Да, просто устал," – соврал я. Мой голос прозвучал на октаву выше обычного – верный признак вранья для звуковика. Но родители не могли этого заметить. Визуалы смотрят на выражение лица, тактилы считывают напряжение мышц. А изменение тона? Для них это просто шум.
После ужина я поднялся к себе и достал телефон. У звуковиков свой интернет – мы называем его "акустической сетью". Все сайты имеют свои звуковые подписи, как отпечатки пальцев. Я нашел один из подпольных форумов для таких как я – тех, кто экспериментирует с переводчиками.
"Первый раз всегда самый яркий," – писал кто-то под ником BassHunter. Его сообщение звучало как шепот сквозь помехи – верный признак использования звукового скремблера. "Потом тебе захочется большего. Всегда хочется большего."
Я выключил телефон и лег на кровать, прислушиваясь к ночным звукам Бруклина. Где-то вдалеке сирена скорой – 2.7 километра, движется на восток. Метро – последний поезд на Манхэттен. Шаги соседей сверху – миссис Родригес опять не спит, считает шаги по комнате (147 за последние десять минут, я считаю автоматически).
А потом я услышал что-то новое. Звук, которого раньше никогда не замечал. Как будто… как будто кто-то настраивал невидимый инструмент где-то на границе слышимости. И я понял – это был первый признак того, что мой мир начинает меняться.
В школе все по-другому после того случая с переводчиком. Я имею в виду, физически все то же самое: те же звуковые отражения от шкафчиков в коридоре (частота резонанса – 220 герц, нужно быть идиотом, чтобы не узнать металл серии АХ-42), те же акустические тени от спешащих на урок учеников. Но теперь я слышу… или мне кажется, что слышу… что-то еще.
Например, Рэйчел Саммерс из группы визуалов. Раньше она была для меня просто набором звуковых волн: шорох одежды, цокот каблуков по кафелю (частота шагов – 98 ударов в минуту, характерный ритм для уверенного в себе человека). Теперь же я замечаю, как она касается стен, проходя по коридору. Не то чтобы я действительно чувствовал эти прикосновения, но мой мозг каким-то образом достраивает эти ощущения, как фантомную конечность.
"Эй, Звукоглаз!" – окликнул меня Итан. Он единственный из звуковиков, кто придумывает такие дурацкие прозвища. – "Ты идешь сегодня на собрание?"
А, да. "Собрание". Так мы называем наши еженедельные встречи в музыкальном классе. Официально это группа поддержки для звуковиков, что-то вроде клуба по интересам. На самом деле мы просто сидим там и слушаем мир. Иногда это единственное место, где можно быть собой, не пытаясь подстроиться под других.
"Не знаю," – ответил я, и мой голос предательски дрогнул на верхних частотах. Итан сразу напрягся – мы, звуковики, улавливаем такие вещи автоматически. Это как визуалы со своей способностью замечать мельчайшие изменения мимики.
"Что-то случилось?" – спросил он тише, переходя на инфразвук. Мы часто используем такие частоты для приватных разговоров. Другие типы их просто не воспринимают, даже с переводчиками.
Я почти рассказал ему про папин переводчик. Правда, почти рассказал. Но потом вспомнил пост на форуме: "Первое правило экспериментаторов – никому не рассказывать про эксперименты".
"Все норм," – соврал я, намеренно исказив резонанс голоса, чтобы звучать убедительнее. – "Просто много домашки."
На алгебре я сидел рядом с Сарой-нюхачкой. Забавно, но мы, звуковики, лучше всех ладим с нюхачами. Может, потому что и звук, и запах распространяются волнами. Или потому что мы оба воспринимаем мир как поток данных, а не статичную картинку или набор ощущений.
Сара сегодня была какая-то дерганая. Я слышал, как она постоянно принюхивается – частые, короткие вдохи, характерные для состояния тревоги. Что-то ее беспокоило, и я готов поспорить, что дело было в феромонах. Нюхачи чувствуют эмоциональное состояние людей так же четко, как мы слышим ложь в голосе.
"Что-то не так?" – спросил я ее после урока, используя свой самый нейтральный тон.
Она повернулась ко мне, и я услышал, как участился ее пульс. "Ты… изменился," – сказала она наконец. – "Пахнешь иначе. Как… как кто-то, кто увидел другую сторону луны."