В университете, на одном из последних курсов, Кадзуо начал брать уроки танцев. Раз в неделю он учился танцевать фокстрот и танго. А когда научился, стал ходить на городскую танцплощадку.
Водоворот танцующих ближе к середине почти неподвижен. Танцоры, сойдясь в туалете со своими дружками, хвастаются: «Да я сегодня уже пятерых поимел». Студенты, прикрепив к расстегнутой ширинке пакет, делают несколько быстрых движений, мгновенно добиваясь семяизвержения. Когда Кадзуо был ребенком и ходил в шортиках, ему очень хотелось побывать в заведении, над которым висела вывеска «Салон „Весна“». Взрослые смеялись и не пускали его в салон.
— Детям нельзя туда ходить.
— Почему?
— Потому что там на входе стоит страшный дядька. Он хватает детей и вышвыривает их наружу.
Перед сном, лежа в темноте, он пытался представить себе, как выглядит салон «Весна» изнутри. Там наверняка есть камера убийств и пыточная камера. Еще там есть подземный ход, и если нажать на зеркало, то открывается дверь в тоннель, по которому можно выйти на морской берег. С тихим плёском разбиваются волны о скалы, издалека этот звук почти не слышен. В зеркальной комнате фокусник достает из цилиндра невероятных размеров зайца. Вот заяц подходит к нему и дребезжит старушечьим голосом: «Мальчик, мальчик, помоги! Меня зашили в тесную заячью шкуру. Еще немного, и я задохнусь!»
Кадзуо, прислонившись к колонне, наблюдал за толпой на танцплощадке. Танцующие казались слизняками. Их спины блестели от пота. Женщины танцевали с закрытыми глазами, мужчины — с открытыми. Здесь было много собак, которые кружились на задних лапах. Кажется, для того, чтобы научить животных этому трюку, их ставят на разогретый железный щит, по которому от жара невозможно передвигаться на четырех конечностях. В самом центре, там, где воронка закручивается особенно туго, многие целуются, не прерывая танца. Множество языков проскальзывают в рот, бесшумно ходят туда-сюда. А в животах непрерывно переваривается скудный ужин — это и есть анатомическая философия танца. «Благодаря ненависти я сделался сентиментальным, — подумал Кадзуо.— Все не как у людей».
На этой танцплощадке он познакомился с Кирико. Кирико была в кимоно. Она тоже стояла в одиночестве у колонны и смотрела на танцующих. Случайно заметив ее, Кадзуо сразу понял, что это его женщина. На ее густо набеленном лбу, там, где сходятся брови, пролегла вертикальная морщина. Было ясно, что женщина страдает мигренями.
Начало знакомства было банальным. Женщина с незажженной сигаретой во рту озиралась по сторонам. Кадзуо дал ей прикурить.
— Вы здесь один? — спросила женщина. И они отправились танцевать.
Кадзуо оказался до жути умелым танцором. Женщина засмеялась и, прервав танец на середине, села за столик и заказала что-то алкогольное.
— Я больше люблю быстрые танцы, — сказала она.— Люблю, чтобы было как можно быстрей и как можно громче.
— Верно, затем, чтобы ничего не слышать, пока танцуете.
— Вот именно. Приятно встретить понимающего человека.
Кирико совсем не потела. Она объясняла это тем, что у нее нет потовых желез.
Так закончился первый вечер. Они условились встретиться ровно через неделю… И они встретились, а через пару дней встретились снова. Сходили в кино, в ресторан. И тогда, впервые, женщина дала ему свой адрес. Оказалось, что она живет недалеко от министерства, сразу за маленьким парком, расположенным сбоку от императорской резиденции Акасака. И как раз со следующего дня Кадзуо начинал работать в министерстве.
— Вот и отлично. Давайте отпразднуем ваше поступление на службу. Мой муж никогда не возвращается домой раньше часу ночи. А дочка — ей скоро девять, — она у меня одна. Мы ее уложим пораньше, и все будет замечательно. Не стесняйтесь, приходите.
В тот день, как они и условились, Кадзуо прямо из министерства отправился в гости к Кирико.
Ему очень понравилось, что женщина не стала скрывать от него возраст своей дочери. Значит Кирико не обращает на такие вещи внимания. Она принадлежит к тому типу женщин, которые могут оставить сумочку в машине или потерять в ванной кольцо с бриллиантом, но зато никогда не забудут надеть свежее нижнее белье… Кирико очень много курила, рассказывала о том, что у нее слабое сердце, тахикардия и что в любой момент с ней может быть удар, а потом, нисколько не стесняясь, показывала ему маленькие вещицы, из тех, что женщины обычно носят с собой в сумочках. Кадзуо чувствовал ее напряженную наготу. Он смотрел на ее развитое — что в общем-то не свойственно женщинам — ахиллово сухожилие и думал о том, что, должно быть, в школе она занималась волейболом.