и утра красоту.
Месяц Марала
Месяц Марала… Уже захрустела трава.
Влага уходит на небо по солнечным нитям.
Скорые ливни отменят лесные права
быть для поэтов источником лучших наитий.
Дома сиди, в кабинетном уютном тепле,
трубку кури у печного огня-дымохода.
Рыжий Марал оживает в остывшей золе –
не такова ли и наша с тобою природа?
Ринтын уехал – накуксился новый денёк!
Пишет Шаман под Хэмингу крамольную пьесу…
Утром Марал пробежал – на скрещенье дорог
щёлкал зубами и солнце, как грелку, волок
другу, больному желтухою, – нашему лесу…
Месяц Марала (алтайск.) – сентябрь
Яблочные сны
Сентябрь – казак, Степашка Разин –
с утра победный сеет гам.
И – казни, казни, казни, казни
созревших яблок по садам!
Везут стеклянную посуду
и сахар, жизни эликсир,
и медный чан, и ложек груду…
Варенье – всякому кумир!
И на перронах станций дачных,
где остро пахнет шпал мазут,
звучит Огинский… Не иначе
в Москву Царь-яблоко везут!
И мы с тобою на Алтае,
зарывшись в сено на дворе,
живую повесть наболтаем
о жёлтой яблочной поре.
Из сундука достанем сбрую,
в свистульку дунем из сосны,
и – дай нам Бог! – перезимуем,
вкушая яблочные сны.
В своё ружьё, как дробь, меня вложи…
На Алтае возжигают чабрец –
богородичную траву,
в весенсовершая богослужение.
На страже богородичной травы
стоять не просто, оттого и тени
бегут, как тонконогие олени,
по тропам человеческой молвы.
Чабрец лилов, и дальше лозняка
способен видеть, окружённый чудом
и чадом из языческой посуды,
когда зажжён в тени, у родника.
Богослуженье голубем кружит
над нашими желаньями и снами,
и повторяют горы временами
слова простые, как врагов ножи.
Ты числишься певцом? Тогда служи
причудливой фантазии народной:
в своё ружьё, как дробь, меня вложи,
отправь гулять по родине свободной.
Связной необходим другим мирам
и временам, и людям в шапках лисьих,
которые читать привыкли мысли
высокогорных кедров по утрам.
И если спросят люди: кто таков,
какого званья и какой артели,
ответь с улыбкой им: чабрец лилов,
и сладок дым из жертвенной скудели.
За горсть сухой травы коню…
О вздохи-выдохи апреля,
пернатые забавы лип!
И хорошо, что дудку Леля
зимой овраги сберегли.
По состоянью небосвода
и хлебной мякоти бугров
легко узнать, что есть свобода
и океан без берегов.
Весна – как пяльцы для узора,
весна – как пальцы в табаке!
И хариус стремится в гору,
и рысь полощется в реке.
Ещё крепка ночей прохлада,
но из могильников седых,
как призрак будущего сада,
исходит дух – весенний дых.
Тропою едем. Хвост лошадки
пугает не'жить по кустам,
и яркий месяц куропаткой
свой клюв протягивает нам.
Тебе, Алтай, я песню эту,
в горах ночуя, пропою
за сойки крик, за очерк света,
за горсть сухой травы коню.
Приглашение побывать на Алтае
Мерцают сажей в печной трубе
чужие домыслы об Алтае.
Они, как мельники, на горбе
сухую воду в амбар таскают.
А в нашей розовой стороне
в лесной клубнике гогочут гуси
и фляжка новая на ремне
блестит, и солнце затмить не трусит.
И я иду, не задет иглой
задиры-ельника, по тропинке,
и птицы горные надо мной
поют покрытые снегом пики.
Ты хочешь знать, почему Алтай
глядит Казахстану в сухие очи,
и скрипом мачтовым высота
судьбу иную ему пророчит?
Тогда приезжай в этот горный край!
Его лебединые переливы
тебе подарят таёжный рай,
богатый нужным адреналином.
Алтай – алтарь, и звучит комус,