Шаман и Луна
Шаман зацветает сказкой
и озорной улыбкой:
скоро он в гости к Царице
поедет тропою зыбкой
и будет искать, что свято
не только в его аиле:
корень душистой мяты,
растущей зимой унылой!
Шаман разбудить округу
желает ударом бубна.
Выходит к нему волчица
и скалит острые зубы:
«Пошто мешаешь волчатам
слушать сказку ночную?»
Шаман её превращает
в статую ледяную.
Идёт по дороге Алмыска,
клыками звёзды пугая,
несёт у себя под мышкой
художника Таракая.
«Художник вкуснее бая
и месячного барашка!»
Шаман её превращает
на всякий случай в букашку.
В Катуни играет рыба
упругими плавниками.
«Шаман, ты сегодня – глыба
что машет тремя руками!»
Шаман посылает в реку
подарок – виденье щуки,
и машет с обрыва сетью,
пугая рыбёшку мукой.
Но вот затихла округа,
а с ней – и полночный ветер,
и машет рукою друга
Луна в золотой карете.
Она на горе могучей
читает стихи шаману
и камень пускает с кручи –
торить дорогу туману!
Шаман наполняет песней
просторы ночного луга.
Теперь он – Владыка силы:
постиг земную науку!
Шаман садится на бубен,
словно на аргамака,
и едет к Луне на встречу
вдоль тёмного буерака.
Как алтайские шаманы ездили
на остров Ольхон,
на Сходку шаманов
Шаманы должны шаманить,
смущать, удивлять и ранить,
но выпала им нагрузка:
ехать аж до Иркутска!
Тряслись в вагоне плацкартном,
играя от скуки в карты.
На верхней полке лежали:
цветные одежды, шали,
и бубны важной горою
вздымались, звуча порою.
Сначала всё шло, как надо,
и ехать было наградой.
Шутили, курили, пели,
в окошко Сибирь смотрели.
Но вскоре явилась скука,
шепнула что-то на ухо,
и стали шаманы – ха! –
пускать в вагон петуха…
К примеру, за Красноярском
была остановка Краска,
а вслед за Краской – Париж
в ярких пятнах афиш!
Потом была остановка
Саратовская Винтовка,
а вслед на нею – Нью-Йорк
в сетке живых дорог!
Поезд как будто глючил:
гнал по отвесной круче,
и ослеплял простор
шапками снежных гор.
Потом уходил в тоннель
и попадал в метель,
хотя стояла жара
с пением комара!
Потом…
Но не стану больше
упоминать ни Польшу,
ни Австрию, ни Алжир,
где я никогда не жил!
Сумерки стёрли лица.
Юная проводница
чай по купе разнесла
и коридор подмела.
Казалось бы, что такого:
сахар, еда, дорога –
ешь витамин под стук
долгих дорожных мук!
Только шаманы снова
стали шатать основы
и превратили чай
в водку молочную… Ай!
Крепкую водку с закуской
из колбасы… До Иркутска,
время украсив смехом,
трезвым никто не доехал!
Утром проснулись, живы,
вялые пассажиры.
Ехали вместе с ними
сумки, мешки, бутыли,
добрые в меру вести –
всё оказалось на месте!
В окнах мелькала Сибирь,
летал по небу снегирь,
радио пело любовь
и воздух был голубой.
Лишь пустовали лавки
там, где сидели в давке
ещё недавно шаманы,
а с ними – и их туманы!
Шаманы, как в старой сказке,
не вынесли скучной тряски,
освободили места –
скорость была не та!
И полетели стайкой,
похожей на балалайку,
со всем своим барахлом
на остров шаманский – Ольхон.
Амыр и Алтынай
Алтайский месяц
чудо как хорош
в зелёных кудрях
масляных волос,
с раскосым взглядом
дымчатых ресниц,
он – соблазнитель юный
всех девиц!
Из них одна
так хороша собой!
Пленяет душу
песенный прибой,
а камни бус
сверкают издали –
плывущие по небу
корабли!
Зовут её подружки
Алтынай,
что означает:
«С небом поиграй,
возьми на память
впечатлений горсть
и уходи домой,
незваный гость!»
В долине той же,
где и Алтынай,