- Помните ребята, - устало выдохнула пионервожатая где-то на краю внимания Лены, - Я скажу, Знамя пионерской дружины городской школы номер 12 внести. После этого отсчитаете до трех, и начнут горны. Лена, Сережа, постарайтесь. Когда горны закончат вступают барабанщики. Понял Слава? Не когда горны начнут, а когда уже сыграют. Не надо их перебивать как в прошлый раз.
Лена невольно вспомнила первый раз, и мысленно поблагодарила Славу. Тогда он спас ситуацию.
- Под барабаны пойдут знаменосцы. Поэтому держите темп. Иначе вы их собьете, - продолжала в который раз повторять старшая пионервожатая.
А Лена невольно перевела взгляд в противоположный угол зала. Ох, зачем она это сделала. Иногда лучше не видеть правду. Лучше блуждать в своих мечтах и надеждах. Потому что неожиданная правда — она как глубокий порез. Только не на пальце. На самом сердце. Лена вздрогнула, словно невидимый нож действительно полоснул по ее сердцу. Там, в другом углу зала Марина хозяйским жестом завязывала пионерский галстук Вите. Как будто это был ее галстук. На ее собственной шее. Легкая улыбка блуждала на ее губах. Она делала это не в первый раз. А Витя... самое ужасное, что Витя тоже ей улыбался. И смотрел он на нее так, как смотрела бы на него сама Лена, если бы он решил завязать ей галстук. Потом он поправил Марине бант, и шутливо щелкнул ее по косе пальцами. А она игриво стукнула его по плечу.
Лена шумно втянула воздух, поняв, что не дышала все это время. Ей стало больно. Везде. Болели руки, ноги, живот, волосы на голове, но главное, болело в груди. Так болело, что хотелось плакать. Почему люди думают, что для счастья им нужно всего лишь стать ближе к предмету своей любви? Что этот прекрасный далекий человек, вдруг поймет, что ждал тебя всю жизнь. Что именно ты предмет его желаний. Ведь в жизни так не бывает. Ты сближаешься с человеком, чтобы понять, насколько ты от него далека. Все равно далека, хоть и стоишь на расстоянии вытянутой руки. Вот и весь секрет. Потому что сближается тот, кто этого хочет. А кто не хочет, живет своей жизнью и поправляет банты на косах своих Марин. Вот как все устроено.
- Тишина! - с отчаянием в голосе завопила старшая пионервожатая и побежала к пустой трибуне, - Начинаем. Антонина Васильевна...
Пионервожатая нетерпеливо указала на трибуну. Директриса тут же послушно поплыла в указанном направлении изо всех сил сохраняя царственное величие.
- Тишина! - снова взревела пионервожатая, потому что первый ее визгливый призыв потонул в гуле сотен голосов.
Учителя, увидев движение директрисы начали шикать на свои классы. И наконец, установилась относительное затишье, держащееся лишь на грозном шепоте взрослых: «Мамонов, я кому сказала!», «Стариков, сейчас выйдешь!», «Пятый А, не толкаться!».