И как теперь быть? - пронеслось в голове Лены, - Что мне делать со всем этим? С горном, с репетициями?
Но ведь он же приходил к ним с Петровым? Зачем он приходил? Зачем он сидел с ними после уроков, шутил, смеялся? Ему нравилось их общество? А Марина? Она нравится ему меньше? Или она нравится ему недавно? А она Лена с ее горном — это уже его прошлое? Она прошлое? Но ей всего двенадцать! У нее вся жизнь впереди, как она может быть прошлым?!...
- Знамя пионерской дружины городской школы номер 12 внести... - бойко выкрикнула старшая пионервожатая, но на последнем слове силы ее оставили, и вместо приказа получился какой-то невнятный вопрос.
«А если теперь он будет приходить на репетиции с Мариной? Нет, он не жестокий человек... Но какое ему до меня вообще дело...»
- Эй! - Петров дернул ее за рукав, - Начинаем!
Лена поняла, что в зале повисла гнетущая тишина. Что все, включая неугомонного Старикова и пятый А в полном составе замерли и смотрят на нее. Все ждут, когда заиграет горн. И судя по старшей пионервожатой, которая нетерпеливо перетоптывается как лошадь перед стартом, ждут уже довольно долго.
- Ну же! - Петров снова дернул ее за рукав.
Она покосилась на горн в своей руке. Ей не хотелось в него дуть, ей хотелось плакать.
- Давай! - Сережа не дернул, а коснулся ее руки. Бережно, как будто знал обо всем, что она чувствовала. Знал, и хотел подбодрить.
Она поднесла горн к губам. Сложила губы трубочкой, глубоко вдохнула и дунула изо всех сил.
Но силы почему-то потекли в обратном направлении. Не вверх, а вниз. Она и сообразить-то ничего не успела, как воздух вышел вовсе не через рот, а гораздо ниже с таким оглушительным звуком, что ни у кого не осталось сомнений в том, что сейчас произошло. Петров, запоздавший дунуть дуэтом, замер с горном у рта. Повисла предгрозовая тишина. Ужас сковал ее настолько, что она даже моргнуть не могла. Единственная мысль, копьем пронзившая ее с ног до головы «Я хочу умереть». Ну а как жить дальше?
В зале раздалось робкое хихиканье, которое стремительно переросло в массовый истеричный хохот. Напрасно учителя, сами давя улыбки, пытались строжиться. Все понимали, стихийному веселью надо дать угаснуть самостоятельно. Хотя бы наполовину. Со всех сторон понеслось подражание только что услышанному звуку и за ними новые взрывы хохота. Лена стояла, потупив взор. Рядом с ней соляным столбом замер Петров. Позор был абсолютным. Из тех, которые запомнятся на десятилетия.
Она не хотела смотреть на других, но на него она не могла не взглянуть. Напоследок. Ведь после она все равно умрет. Витя улыбался и на щеках его играли ямочки. Ей стало сухо и горько во рту, а под ложечкой засосало. Это проснулась тоска. Но теперь тоска была другой. Он придумывает ей обидное прозвище. Такое, которое прилепится к ней навсегда. Он в этом мастер. Здесь ей делать больше нечего. Не глядя на Петрова, она сунула ему в руку горн и стремглав вылетела из зала.
За школой текла небольшая речушка. Через нее давным-давно перекинули шаткий мостик. Шаткий, потому что висел на цепях и поэтому его можно было раскачивать. На другой стороне речки начинался городской парк. Говорили, что это место свиданий. Туда мальчишки зовут гулять девчонок, если сильно влюблены. Пойти с кем-то в парк считалось сродни признанию серьезных отношений. Почти как замуж выйти. Теперь это все не для нее. Никто ее не позовет в этот парк. Никто и никогда. Лена стояла на мосту, смотрела на темную осеннюю воду, уже подернувшуюся легким ледком у берегов. Всего пять минут назад она была в общем-то счастливым человеком. Несмотря на то, что влюбилась в мальчишку из другой вселенной, и даже несмотря на то, что узнала о его чувствах к другой. И даже несмотря на тройку по математике, но это вообще ерунда, хотя мама и ругается каждый день. Все равно, у нее было будущее. Счастливое будущее. А что ждет ее теперь? Если не смерть, то насмешки. Постоянные, злые... Она станет изгоем. Останутся ли у нее друзья? А Наташка? Пока Лена бежала к мостику, она поняла, что запросто убить себя у нее не получится. Во всяком случае, не сейчас. Не всем дано с легкостью прыгнуть под машину. Да и машин в городе не так уж много. И все они ездят с такой черепашьей скоростью, что вряд ли удастся подкараулить хоть одну, чтобы прыгнуть под нее внезапно. Сигануть с моста в реку на манер Катерины из «Грозы» Островского тоже не получится. У Катерины была Волга, а у Лены только речушка по щиколотку и мостик невысокий. В худшем случае можно промочить ноги и подхватить насморк. И домов высоких нет, как в больших городах.
«Совершенно безопасный город» - с неприязнью подумала Лена. Впрочем, сводить счеты с жизнью ей и не хотелось. Не всем это дано, вот так взять и умереть по собственному желанию. Хотя и стыдно очень. Но что же делать-то? Перевестись в другую школу? Город у них маленький, шутка о пукнувшей горнистке разнесется уже завтра. Тут не в школу, тут на улицу и то не выйдешь. Лена вздохнула. Есть только один выход — уехать к бабушке в Астрахань. Родители будут против, конечно, но она их уговорит. В конце концов, объявит бойкот и голодовку. А там в Астрахани она начнет жизнь с чистого лица. Лена всхлипнула. Терять старую жизнь было жалко. Жалко родителей, жалко их маленькую уютную квартирку, жалко маму, которая все еще целует ее на ночь, жалко папу с его жизненными цитатами, жалко Наташку, дворовых приятельниц, школу, одноклассников, даже Петрова. Вся ее обычная жизнь перед расставанием показалась ей замечательной, счастливой и дорогой. А впереди мрак и неизвестность. Она уставилась в реку. Из черной воды на нее смотрела девочка, стоявшая на мосту там, по другую сторону реальности. Там она начинала новую жизнь. Там, в другой вселенной она уезжала в Астрахань и ее ждало мутное будущее. Лене пора было собираться вслед за той девочкой.