========== Однажды весной… ==========
Весенний солнечный день откровенно радовал душу… Но и это не помогало Гермионе Грейнджер, стоящей в холле Малфой-мэнора и нервно прижимающей к груди свой небольшой кожаный портфельчик, прогнать невольную дрожь. Сказать по правде, оказаться в этом доме еще раз ей хотелось меньше всего на свете. Уж слишком страшными, слишком неприятными были воспоминания о своем первом пребывании здесь. Но… делать нечего: встреча с Люциусом Малфоем стала для нее самой настоящей необходимостью. Этой встречи Гермиона добивалась уже давно, но старший Малфой, ведущий после войны одинокий (почти отшельнический) образ жизни, упорно отказывался отвечать на все ее просьбы. Оказавшись в отчаянии, Гермиона решила рискнуть и просто заявиться к дверям поместья Малфоев. Да, конечно, это было грубо, почти неприлично, и она прекрасно осознавала сей печальный факт, но осознавала и другое: ничего более приемлемого судьба ей предложить не сможет. Это уж точно!
Обнаружив ее на пороге, домовой эльф пришел в ужас, но ворота, тем не менее, открыл. Правда, тут же сообщив, что хозяин вряд ли обрадуется незваной гостье. Безусловно, его пламенная речь никак не могла изменить ситуацию, поскольку Гермиона упрямо настаивала на своем: ей нужно повидаться с мистером Малфоем! И уходить она просто не собиралась. В конце концов, Люциус Малфой был единственным человеком, который мог помочь ей. И сколь сильно бы Гермиона не сторонилась его, не испытывая (совершенно заслуженно, кстати) никаких теплых чувств к этому человеку, она собиралась продолжать преследовать Малфоя, пока тот не согласится встретиться.
Посмотрев на гостью так, будто собирался проклясть, эльф позволил ей пройти в дом и повел в самую его глубину по длиннющему коридору с множеством больших дверей из красного дерева. Наконец Гермиона увидела его. То есть сначала она увидела голову, склоненную над пергаментом. Люциус Малфой сидел за причудливо украшенным столом и быстро-быстро писал что-то. Продолжая строчить, он даже не поднял на Гермиону глаз, и она оказалась вынуждена стоять и ждать, поскольку ушлый домовик, сообщив о ней, тут же благополучно улизнул.
— Чего такого чертовски важного вам нужно, если решили вторгнуться в мою личную жизнь и нарушить границы частной собственности, требуя встречи со мной? — наконец сердито буркнул Малфой.
— Прошу прощения за мою дерзость, мистер Малфой, но я несколько раз пыталась увидеться с вами… — начала Гермиона, на что тот отбросил перо и поднял глаза.
Нельзя сказать, что Малфой был рад увидеть ее, уж это Гермиона прочла в его глазах совершенно точно. Более того, если б взгляды могли убивать, то, скорей всего, она б уже лежала на здешнем ковре эдакой скромной кучкой пепла.
— Хм… Мне казалось, что отсутствие какой бы то ни было реакции на ваши попытки ясно говорит о том, что я не заинтересован в разговорах, — несколько хамовато огрызнулся он.
— Но вы же не знаете, зачем я хотела встретиться! — воскликнула Гермиона и даже шагнула к столу, надеясь, что сможет убедить его выслушать, прежде чем выгнать прочь.
— Мне все равно, — равнодушно бросил Люциус.
Конечно, Гермиона знала, что убедить его хотя бы поговорить с ней будет очень и очень нелегко. Ведь за годы, прошедшие после войны, Люциус Малфой и впрямь стал отшельником. Вскоре после долгожданного оправдания всей своей семьи и, собственно, после случившегося следом развода он устранился от общественной жизни, заперся в поместье, нигде не бывал и занимался исключительно своими делами, контактируя с волшебным сообществом по минимуму. Поначалу это удивляло, но потом все привыкли и решили, что он полностью погряз в собственном разочаровании и решил нести свой позор в гордом одиночестве. Поэтому-то Гермиона и не удивилась его нескрываемой нелюбезности. Она ж и впрямь нагло нарушила его одиночество.
— Мистер Малфой, я учусь в аспирантуре университета Мерлина… — начала Гермиона, не обращая внимания на его равнодушие.
— И это… меня тоже не волнует, — закончил за нее Люциус.
— И работаю над большой монографией о зачарованных музыкальных инструментах, — Гермиона сделала вид, что не услышала его, и продолжила: — А конкретно, о тех чарах, что могут влиять на состояние и поведение человека. Вот уже несколько лет я изучаю их особенности.
— Мисс Грейнджер, с какой же это радости меня должно волновать, чем вы там занимаетесь, стесняюсь спросить? — поинтересовался Малфой, уставившись на Гермиону и сложив перед собой руки. Девчонка безумно раздражала. Вообще говоря, он никогда не считал, что отчаянная храбрость заслуживает уважения. Впрочем, как и других сильных чувств.
— Думаю, вы знаете, что зачаровывать музыкальные инструменты запретили более ста лет назад. И, как говорят, все известные предметы оказались уничтожены. Однако ходят слухи, что некоторые из них все же до сих пор существуют, просто принадлежат частным коллекционерам… — Гермиона отважно взглянула в его лицо. — Ходят слухи, мистер Малфой, что один такой инструмент имеется у вас в поместье.
Губы Люциуса дрогнули от удовольствия.
«А она настроена серьезно…»
Честно говоря, он немного удивился, когда увидел Гермиону Грейнджер у себя на пороге. В последний раз Люциус лицезрел ее в зале суда, сразу после войны. И тогда молоденькую грязнокровку еще вряд ли можно было назвать женщиной.
«А теперь ей уже больше двадцати пяти… Помнится, она ровесница Драко. Хотя… выглядит, надо сказать, чуть более зрелой. И видимо, по-прежнему остается самой умненькой ведьмой своего возраста. Хм… Не писаная красотка, конечно, но весьма хорошенькая. И даже следит за внешностью, хотя и не особо обращает на нее внимание».
Он продолжал скользить взглядом по невысокой хрупкой фигурке. Волосы мисс Грейнджер выглядели, как и раньше, неуправляемыми, то бишь, представляли собой копну густых кудряшек, правда, сегодня прихваченных широким ободком. И не зря! Благодаря этому оказалось открыто лицо, и Люциус мог видеть ее глаза, показавшиеся ему вдруг поистине невероятными. Глубокого янтарного цвета, обрамленные густыми темными ресницами… их взгляд, казалось, сочетал в себе древнюю мудрость, невинность и толику изощренной, едва уловимой язвительности. Особенно, когда она смотрела на него.
— Вы должны знать, что не стоит доверять досужим сплетням… — продолжая наблюдать, Люциус откинулся на спинку кресла.
Мисс Грейнджер явно нервничала, но все еще была настроена достигнуть желаемого результата.
— Мистер Малфой, поверьте, для меня это очень важно. Скажите правду: у вас есть такой инструмент? — смело спросила она.
— Как вы сами сказали пару минут назад, мисс Грейнджер, эти предметы запрещены, а, следовательно, владение ими нарушает закон. С чего бы мне признаваться в том, что имею у себя в доме то, за что меня могут наказать? Неужели я похож на идиота? — с легкой иронией спросил наконец Люциус и ощутил, как настроение слегка приподнялось от предвкушения некоей игры. Слишком давно он не общался с женщиной, которая чего-нибудь хотела от него.