Знакомство с нашей медициной привело меня к выводу, что не стоит спешить попадать в их лапы, – залечат до смерти. Например, в вахрущевском физиокабинете часто засорялся распылитель ингалятора.
Когда я очередной раз прочищал его, обнаружил белый порошок. В ходе проведенного мною следствия выяснилось: компрессор ингалятора сильно шумел, и его заперли в тумбочку, а когда в ней завелись тараканы, их посыпали дустом. Компрессор засасывал его с воздухом и вместе с аэрозолями лекарств больные, в том числе дети, несколько месяцев вдыхали отраву. Медсестра просила никому не говорить об этом. Через
20 лет нарушаю обещание.
Хирургов с операций часто выводят под руки, до того пьяны. От чего не редки случаи забывания в брюшной полости инструментов и тряпок.
Что делать, когда режешь при аппендиците кишки, запах стоит тошнотворный и картинка соответствующая.
На передвижном флюорографе я побывал в интернате для слабоумных где-то за Порошино. К тому времени, видимо еще не все реле успел отключить, случались сбои в работе. По приезде на место ко мне подскочил молодой парень в белом халате и стал уговаривать купить ему брюки за 25 рублей. Пока он бегал за деньгами, подошла медсестра и объяснила, что он не санитар, а больной, но любит ходить в халате, изображая мед персонал. Некоторые больные опасны и боятся только шприцев, а потому все сотрудники носят их с собой наготове в карманах.
У завхоза роддома – маленькой сухонькой женщины неопределенного возраста – основной заботой было найти Чижикова и доставить к месту ремонта. Как-то он взял меня с собой в родильное отделение, там были проблемы с аппаратом, с помощью которого новорожденным помогают сделать первый вдох, – подлец рвал легкие младенцам. Нас обрядили в белые облачения, и повели в помещение для родов. Не помню, помог ли чем тогда, но, уходя, сострил: "Теперь я знаю, откуда берутся дети!"
На очередном собрании в конце августа нас обрадовали, сообщив, что в Белой Холунице уволился работник и нам временно придется обслуживать этот район. В помощь обещали прислать на неделю машину с водителем.
Утром в понедельник 6 сентября из Кирова действительно прибыл
"Уазик". Сборы, как всегда, отняли время, из города выехали уже после полудня. Погода стояла теплая. С нами подсел прокатиться знакомый Чижа по кличке Плетень, этакий Шура Балаганов. Ему, по-видимому, нечем было заняться. Когда уже в пути он узнал, что едем не на один день, то не долго сожалел.
В Салтыках, первой деревне на выезде из города, закупили бутылок шесть вина и погнали.
В Белой нас разместили в физиокабинете на отдельных койках за занавесками среди аппаратов УВЧ. Работать – поздно, пошли отдыхать на крутой берег пруда похожего на море. Там выпивали, о чем-то болтали, я чуть не затеял драку с местными алкашами. Как стемнело, продолжили празднование у себя, в прихожей физиокабинета. Первым отрубился наш водитель – худосочный немец по фамилии Дерингер, предварительно успев снять с машины, оставленной во дворе, катушку зажигания. Следом закемарил Ляо. Чиж с Плетнем, пошептавшись, выудили из кармана пиджака Дерингера катушку, и мы поехали кататься по ночному городку в поисках приключений. Время выдалось неудачное – понедельник, к тому же, накануне случилось зверское убийство двух женщин – улицы пусты, все попрятались. Я уснул за своей занавеской.
Ночью сквозь сон слышал какой-то шум, крики, топанье ног. На утро оказалось – наши парни в поисках баб взломали стеклянную дверь в соседнее гинекологическое отделение.
Наконец, приступили к делу. Мы с Чижом бегали по кабинетам, на ходу ремонтируя оборудование и собирая подписи. Водитель, обнаружив следы вчерашнего неудачного разворота, с ворчаньем чинил "Антилопу", а Плетень слонялся по территории. Ляо, видимо, заранее приискал себе не пыльную работенку: менять подсевшую трубку в флюорографе старого друга Тюлькина. Надо заметить, страсть нашего Лысенького к досрочной замене трубок была не совсем бескорыстной. Она подогревалась спиртом, выдаваемым по такому случаю для протирки прецизионных поверхностей.
После обеда в больничной столовке мы заглянули к Тюлькину. Шеф, попивая с ним спиртик в ходе дружеского базара, был уже хорош и под извечные смехуечки Чижа, когда распрямлялся больно стукнулся головой о выступающую деталь аппарата. "О, рог поломал!" – издевательски завопил мой приятель. Такая шуточка взбесила нашего старшого. Намек на его половую несостоятельность после 15 лет работы с рентгеном и, как следствие, наличие любовника у жены, – это уж слишком! Он аж бросился на Чижа, но тот успел выскочить вон. Я из приличия едва сдерживал смех. После второго столкновения головы шефа со строптивой железякой, сопровождаемого очередным издевательским восклицанием
("Второй рог сломал!!"), вызвавшим аналогичные последствия, выяснилось, что аппарат не работает и это надолго. Пьяный Ляо испортил высоковольтный трансформатор, который починили в Кирове только через два месяца.
А мы поехали дальше, вояж только начинался, впереди нас ждали еще пять довольно населенных пунктов. В дороге на ходу опохмелились, – водитель только пивом. Первая остановка на пути больница в Дубровке.
Провозились без приключений пол дня и поехали дальше.
Следующая ночевка была в Климковском санатории для придурков.
Здесь в пасторальном уголке на берегу пруда тихим почти летним вечером мы продолжили философскую беседу о жизни. Я нес какой-то бред про старика Фрейда с его комплексами и по случаю нейтрально, на мой взгляд, прошелся по национальности нашего водителя. Тот, обидевшись за всех российских немцев, в целом людей не дурных, схватил лодку лежавшую на берегу и как танк попер на меня. И тогда наш командор Ляо приспустив очки, произнес историческую фразу:
"Положите лодку на место!"
Вино кончилось. Поехали искать самогон. Кто-то из встретившейся толпы молодежи указал на домик старухи на краю поселка, и я долго безуспешно упрашивал ее продать бутылку. Видимо над нами пошутили.
Весь следующий день мы посвятили работе. Даже Плетню нашлось дело, он помогал замерять сопротивление заземляющих контуров, то есть, таскал провода и забивал костыли в землю.
В конце дня прибыли в Подрезчиху и провозились до темноты.
Ночевать в этом сумрачном поселке лесорубов, где все улицы для борьбы с болотиной завалены стволами деревьев, мне не хотелось ввиду возможного столкновения с лесными хирургами, нетвердой походкой наполнявшими под вечер улицы. Я уговорил бригаду ехать дальше ночью на Полом. Перед отъездом посидели на берегу Вятки, разбавив ее мутными водами бутылку спирта, полученную от обрадованного нашим скорым убытием глав врача.
К Поломской больнице прибыли уже за полночь. Ляо остался спать в машине, а я пошел уговаривать пустить нас на ночлег, просунув в приоткрытую дверь в качестве документов пачку бланков с собранными подписями и печатями. Дежурная сестра по телефону доложила о нас кому-то: "Четверо,… немного…" Спали в большой палате среди больных, всю ночь где-то рядом в трубе журчала вода.
На другой день необходимо было заправиться горючим. Местной колхозной заправкой распоряжалась тетка с улыбкой во всю рожу. Мы с
Чижом сидели в машине, Ляо руководил процедурой. Стрелка прибора на колонке немного не дошла до означенных литров. "Двести грамм не долили!" – вскричал Чиж, высунувшись из окна. Щедрая баба, не глядя, даванула на кнопку, а Ляо в этот момент уже успел вынуть шланг из бензобака и наблюдал, как последние капли горючей жидкости стекают с конца у него перед носом…
Командора отчасти спасли очки, которые он, матерясь, скинул, и под гогот всех собравшихся, побежал куда-то умываться.
В полдень приехали в Сырьяны, – небольшое село на высоком берегу
Вятки. После дальней дороги нас привлек наспех подновленный местными патриотами храм, в пустое нутро которого мы не поленились заглянуть.
С высоты открывался прекрасный вид на десятки километров окрест. В
Сырьянах у Ляо жил еще один старый друг – фельдшер небольшой местной больнички. Когда смущенный хозяин провел нас сюда для проформы, мы обнаружили приятную прохладу и тишину. Видимо потенциальные больные вместо наших убогих аппаратов, дремавших на полках и столиках, пользовались исключительно целебной погодой. Чтобы прокормить свалившуюся на него голодную ораву, фельдшер потащил нас по окружающим живописным холмам собирать грибы. Затем были пустопорожние разговоры у костра, грибовница с водкой, попытка наладить старенький ламповый телевизор и отбой в избе на полу под общими одеялами.