– А что от нас требуется?
– Сотрудничество. Только сотрудничество.
– Прошло полтора часа, – медленно сказал я. – Всего полтора часа. А вы уже убедились, что корабль Геометров не собирается вам подчиняться.
– Да. Ты должен помочь нам, Петр. Ради Земли, ради страны – переступи свои позиции. Ты человек. Ты русский.
– А ты помнишь, что во мне – куалькуа?
Лицо Данилова не дрогнуло.
– Трудно было бы забыть, пока ты находишься в этом теле… Ну и что? Если он хочет выдвинуть свои условия – пожалуйста. Но насколько я понимаю, их раса занимает пассивную позицию… впрочем, как угодно. Пусть говорит. Мы вовсе не против союза с ними, с Алари, со Счетчиками. Но наши интересы не позволяют бросаться очертя голову на край света. Если Земля получит хотя бы десяток таких кораблей… мы сможем говорить с Сильными на равных.
– Ты веришь в свои слова?
– У меня нет другого выхода. И у тебя нет, Петр. Допускаю, что это решение тебе менее приятно, чем полет к Ядру, но альтернатива – еще хуже.
– И какая она, альтернатива?
Покачиваясь в гамаке, я был куда выше сидящего Данилова. Такая обманчивая, убаюкивающая позиция человека, способного диктовать условия… Правда, за открытым люком мелькала форма черных беретов, а податливость Данилова наверняка имеет границы.
– Судить тебя не будут, – спокойно сказал Данилов. – Тебя даже наградят каким-нибудь орденом, за участие в операции.
Участие! Мы пахали!
– Наградят – посмертно?
– Не валяй дурака. Тебя наградят и спишут на Землю, без права полетов. Ты будешь работать где-нибудь… слушать новости… пить научишься. И всегда будешь помнить, что твои товарищи пытаются что-то сделать… перехитрить незнакомую технику, переспорить чужих.
– А куалькуа? Вы пустите на Землю человека, в чьем теле – симбионт? Не верю!
Данилов покачал головой:
– Нам прекрасно известно, что по земле ходят десятки таких людей.
Мне показалось – или в глубине сознания раздался тихий смешок?
– Одним больше – одним меньше, – продолжил Данилов. – Если куалькуа меня сейчас слышит… я очень рад тому, что их раса лишена честолюбия. А любопытство – не порок. Альтернатива теперь ясна?
– Вполне.
Данилов ждал. А я молчал, хоть и принял уже решение. Долго молчал, пытаясь заставить полковника заговорить первым. Но он и не таких обламывал.
– Можешь сказать деду, что я согласился.
Данилов кивнул. Поднялся, придерживаясь за обрез люка. И сказал:
– Только одно, Петя… Извини, но мы будем вынуждены принять меры безопасности. Очень жесткие. Очень.
Глава 5
– Не думал, что такая штука существует в реальности, – сказал я.
Маша защелкнула на моей шее металлическое кольцо. С внутренней стороны оно было оклеено мягким фетром – и эта заботливость казалась особо трогательной – словно наточенное лезвие гильотины.
– А в реальности ее и нет, – сухо сказала Маша. – Только у нас.
Ощущение, что я читаю какой-либо дедовский роман о тоталитарном режиме, стало острым до безумия. Я поежился, словно пытаясь выбраться из стального воротника. Посмотрел на рептилоида. И дед, впервые с момента прилета на станцию, заговорил:
– Мария, вы воспользовались моими перспективными разработками? Каталогом «Несуществующее оружие»?
– Нет. Отдел по отслеживанию идей в фантастических романах существует с прошлого века. И у нас, и в ЦРУ.
Я заметил, что она старается не смотреть на рептилоида. Как бы Маша ни убеждала себя, что Андрея Хрумова больше нет в живых, что счетчик поглотил его сознание – и все же ей было неуютно. Очень неуютно, я даже испытал к ней легкое сочувствие.
– Полагаю, тебя не надо ничего объяснять, Петр? Кодовый замок… причем механический. Радиоприемник. Двадцать пять грамм взрывчатки.
– Немного.
– Вполне хватает, Петя.
Она подняла руку, демонстрируя крохотный пульт.
– Не удаляйся от меня более чем на десять метров. Вначале пойдет звуковой сигнал, через пять секунд сработает взрыватель.
Мы сидели в каюте командира станции. Я, рептилоид, Данилов, Маша – и двое незнакомых офицеров. Тот, что постарше, очевидно, и был командиром, второй, покрепче и помоложе, почему-то одетый в легкий скафандр – очевидно, куратор станции из ГБ.
– А если эта хренотень пробьет обшивку? – с военной прямолинейностью рявкнул командир. Вопрос о моей шее его не интересовал.
– Исключено. Взрыв направлен внутрь кольца, – успокоила его Маша.
Больше вопросов не возникло. Данилов встал, кивнул, указывая на дверь. Капитанская каюта помещалась на самом краю станции и притяжение здесь было почти в половину земного. Я отреагировал не сразу – смотрел в огромный иллюминатор, за которым плыла Земля. Маленькая, красивая, замешанная на голубизне океанов и сероватой пене облаков. С материками неправильной формы, с абсолютно неправильными людьми. Но даже они не виноваты, что мне одели воротничок с двадцатью пятью граммами взрывчатки. Даже тот писатель, что первым придумал эту штуку, не виноват.
– Включаю, – сказала Маша. Нажала что-то на пульте, и на кольце замигала оранжевая лампочка. Неярко и неспешно, словно в такт пульсу. – Помни, десять метров.
– Спасибо, Маша.
Я отвел взгляд от иллюминатора. Поднялся.
– Петя, это неизбежная предосторожность. И только на начальном этапе, – сказал Данилов.
Ему явно было неудобно,.
– А на меня не найдется воротничка, Машенька? – спросил дед.
– Излишне. Просто не пытайся нас коснуться.
Рептилоид со старческим кряхтением пошел за Даниловым. На миг обернулся, сказал:
– Когда же я в тебе ошибся, девочка…
Маша его слова проигнорировала.
Так и мы двинулись к ангару. Впереди Данилов, затем мы с рептилоидом, за нами Маша и молодой офицер. Я заметил, что все они были вооружены парализаторами. То ли успели перезарядить, то ли не такая уж это редкость.
В коридоре и в лестничном стволе никого не оказалось. Наверное, специально очистили проход. Мы поднимались по узкой лестнице, винтом стелящейся по шахте, тело становилось все легче, движения обретали плавность.
– Если ты хотел их обмануть и убежать, то теперь это исключено, – сказал рептилоид. Кажется, именно рептилоид.