Звёздная Ночь
-Ваша жена в тяжёлом состоянии, - произнёс доктор. – Боюсь, она не доживёт до утра…
Мои ноги подкосились, и я грохнулся на кушетку.
Выражение «держись, ты мужчина» просто потеряло всякий смысл.
-Да что такое говорите… - Слова вырывались с трудом, будто преодолевали какой-то барьер. – Вы же оперировали её четыре часа!
Хирург молча присел рядом. На вид ему лет сорок, но глубокая печаль и усталость делали его похожим на старика. Кожа на лице вытянулась и появилось несколько новых морщин под глазами. Глаза под стёклышками очков напоминали два мутных топаза.
-Понимаю, как это тяжело звучит, - проговорил он, вытаскивая из белого халата пачку сигарет. – Но я сделал всё, что мог. Давно не видел таких обширных повреждений. Странно, что она не умерла прямо на месте. Курите?
Я покачал головой, рассматривая пачку «Мальборо». Сердце учащённо бухало в груди, зрение расплывалось.
-А я вот не могу без никотина, - пробурчал врач, щёлкая зажигалкой. – Знаю, что для доктора это идиотизм не следить за здоровым образом жизни. Но чертовски расслабляет нервы после операции. И не смотрите на табличку, что курить запрещено. В такие моменты… можно нарушать правила.
Я кивнул, но не вслушивался. Хирург нёс какой-то бред.
Ещё двенадцать часов назад я занимался любовью со Светой в душе, а теперь мне говорят, что она живой мертвец.
Дым от сигареты заполонил больничный коридор.
-Я сумел остановить внутреннее кровотечение, - проговорил врач. – Зашил несколько серьёзных повреждений. У неё раздроблена левая кисть, но кости-то могут срастись. Но вот голова…
Моя рука схватилась за край кушетки, сжимая шершавую поверхность до боли.
-У неё отёк мозга, - продолжал хирург, выпуская дым из ноздрей. – Мы могли бы вскрыть ей череп и попытаться снизить давление… Но повреждения фатальны. В лучшем случае впадёт в кому, тело отказывает. Аппарат искусственного дыхания помогает, но её состояние ухудшается с каждой минутой. Утро – это наиболее оптимистичный прогноз. Вряд ли она увидит рассвет. Впрочем, что я говорю… Девушка уже ничего не увидит.
Мне захотелось двинуть врачу по физиономии. Схватить за грудки и хорошенько встряхнуть. Только что бы это дало? Как бы цинично и бездушно не звучали слова, он и так сделал всё, что мог. Обвинять его в смерти жены глупо.
Зато вот пьяного водителя «джипа» с чистой совестью.
-А если перевести Свету в частную клинику? – высказал догадку я, цепляясь за соломинку. – Там и оборудование лучше, и врачи…
-Считаете, что я слабоват? – перебил хирург и затушил сигарету о мраморный пол. – Да, у нас бюджетная больница, но уверяю даже за границей никто бы не сотворил чудо!
-Извините, не хотел вас задеть, - сказал я.
-Не говорите ерунды, - пожал плечами хирург. – Вам не за что извиняться. Скорее мне, я не мастер говорить такие вещи людям. Пятнадцать лет оперирую и так и не научился. Да и как можно подобрать нужные слова? Даже психолог бы не смог.
-Я могу её увидеть? – спросил я, пытаясь сладить с тошнотой, подкатившей к горлу.
-Конечно, - кивнул хирург. – Только советую перед этим выпить воды. Бледны как… Мужайтесь.
-Спасибо… - сказал я и взглянул на табличку на белом халате, читая надпись. – Геннадий Павлович, ни в чём вас не виню.
-Если бы врачи были как боги, - пробормотал хирург. – Мы бы заживляли любую рану. Если вы православный, советую помолиться. Иногда помогает, верить в чудо. Только оно вам и поможет.
Геннадий Павлович круто развернулся и скрылся за дверью ординаторской.
Мне хотелось закрыть глаза и представить, что всё это сон.
Самый жуткий кошмар в жизни…
В палате горел слабый свет. Я несколько секунд торчал на пороге, ухватившись за ручку двери. Разглядывал кушетку, на которой лежала Света. Бледное лицо в полумраке казалось каким-то ярким пятном. На окнах жалюзи, на улице стоит глубокая ночь.
С трудом удалось подавить дрожь в ногах и сделать шаг вперёд. Дверь закрылась с едва слышным хлопком. Осталось пройти немного, но как заставить себя? Будто ребёнок, который впервые встал на ноги.
Где-то в глубине мозга появились смутные образы воспоминаний, напоминавшие молочную плёнку на кофе. Мы ведь всё обсуждали, когда заведём детей. Дальше пустой болтовни не зашли, всегда предохранялись. Дураки!
Глубоко вдохнул. И так несколько раз. Прикусил губу и двинулся к кушетке, стараясь подавить страх, панику и злость.
Видит бог, ярости было больше, она накручивалась внутри меня комком гремучих змей. Водитель, что протаранил машину Светы прекрасно себя чувствовал, отделался парой синяков, тварь!