Выбрать главу

Всё это было неважно. Ей нужно было продолжать идти, продолжать двигаться в нужном направлении.

Если вообще существовало нужное направление.

Она была почти уверена, что не ходит кругами. Может быть, в единственном оставшемся у потрёпанной молодой наполовину дроу, наполовину лунной эльфийки проблеске озарения она вспомнила, что высокие горы были уже далеко, сменившись каменными наростами в море снега, усеянном скалистыми хребтами, как неподвижными вечными волнами, замороженной картиной.

«Может, так и есть?» – со всей серьёзностью задумалась она. Может быть, она застряла в картине? В застывшем безжизненном просторе? Или, скорее, через портал архимага Громфа её швырнули на неизвестный план бытия, место холода и снега, бесконечных дней, где трудно было спать, пока этот шар света в небе, описывающий странные дуги, неустанно следил за ней, насмехался?

Он постоянно над ней насмехался! Это был мир её отца-дроу, перевернувшийся вверх дом. Вечная белизна вместо благословенного мрака. Она ковыляла по пустому простору, и её грызла единственная мысль.

Увидит ли она ночное небо ещё хоть раз?

А потом это произошло. Голодная – живот урчал, ягоды становились всё менее эффективными, по мере того, как увядала омела, – Доум’вилль наконец увидела, как солнце опускается и начинает свой путь за горизонт. Нужно вырыть пещеру на ночь, подумала она, и принялась за эту задачу с энтузиазмом, рождённым знанием того, что целый день будет вознаграждён заслуженным сном.

Но небо почти совсем не потемнело, и она в тупом изумлении смотрела, как солнце продолжает путь, не опускаясь, не темнея, а двигаясь, скорее, вдоль горизонта.

И вскоре после этого встало снова, солнце снова было на небе! Но нет, не снова.

По-прежнему.

Она заползла в свою нору. Она попыталась поспать, но знала, что обречена. Это не мог быть её мир.

- Нет, - решила она. – Это вечные муки для Доум’вилль.

Оно насмехается над её наследием дровского отца, решила девушка. Это была насмешка, вечная издевка, карающая за грехи отца.

И Доум’вилль кричала и кричала на ветер, пока хватало сил, а потом замолчала и обмякла от усталости.

Она лежала там и дрожала. И через какое-то время съела ягоду и вылезла на свет дня.

Она захромала дальше, потому что иного выбора не было.

Но никакого чувства направления у неё тоже не было. Как и надежды.

Она проклинала солнце на каждом шагу и благословляла любые облака, пересекающие небо и приглушавшие свет, и громко радовалась грозовым тучам в тех редких случаях, когда они появлялись, как будто они были её чемпионами в битве с огненным шаром, который не поддавался ночи.

Однако она проигрывала войну. Её омела завяла. Она не могла больше делать ягоды. У неё не было хлеба. Она могла создавать огонь, с помощью которого поддерживала тепло и растапливала снег из этого бесконечного моря, чтобы напиться. Но огонь был временным. Скоро у неё пропадёт и эта магия.

А затем погибнет и она. Угаснет на этой ветреной равнине из снега и замёрших волн камня и льда.

Всё отличалось от знакомых ей мест. Всё было тем же самым.

Она пила талую воду. Она спала в вырытых в снегу норах.

В какой-то момент, в какое-то время, ничем не отличающееся от любого другого, Доум’вилль набрела на трещину во льду, достаточно широкий разлом, чтобы она могла спуститься. Слабая, с непослушным телом, она сняла свою котомку и спустилась вниз – и ещё немного ниже. Кусок льда отломился под её рукой, и полетел, переворачиваясь, далеко вниз.

Она схватилась за свою опору и задержала дыхание, но стала задумываться о смысле этого спуска. Может быть, стоит просто отпустить стену, упасть и погибнуть.

Но потом она услышала всплеск.

Скорее из любопытства, чем в приступе надежды, Доум’вилль продолжила свой спуск. Её растерянный разум смог немного сосредоточиться – достаточно, чтобы сотворить волшебный свет. Теперь с каждым движением она творила новые мелкие чары, вспышку электрической энергии, которая резала лёд, создавая удобную опору. Наконец, она опустилась к тёмной воде, текущей так далеко по этому узкому ущелью, насколько хватало глаз.

Вода хлестала и бурлила, и Доум’вилль почувствовала, что поток наверняка шире, чем ущелье. Она сложила руки чашечкой и сделала небольшой глоток, но тут же выплюнула – вода была солоноватой. Она и раньше бывала на побережье Меча и у моря – эта вода была не такой солёной, но и пить её было нельзя.