Складывалось ощущение, что перед курсантами были не матерые бойцы, а только что призванные салаги, в самом начале курса молодого бойца.
Ничего не умеющие, не знающие и ничем не владеющие. Марш бросок с полной выкладкой на десять километров вообще оставил тягостное зрелище. Если после старта метров двести осназовцы еще держались на хвосте двух рот, то вскоре ощутимо начали отставать. Курсанты, словно молодые лоси на первом своем гоне, уверенно взвинчивали темп. К финишу они пришли бодрыми, с ритмичным дыханием на пять минут раньше. Правда, осназовцы проявили характер, шли всю дистанцию с предельной для них скоростью, на последнем дыхании, на одной силе воли. На финише многие из них сели на землю в полном изнеможении. Они уже не скрывали своих чувств, казалось, еще немного, и крепкие парни заплачут от обиды за такое поражения. Надо же! Их, самых лучших! Самых подготовленных! Без видимых усилий! по всем статьям! Обыграли, обошли, объегорили, разбили, унизили, втоптали! И главное – кто? Салаги!
На этом экзамен не закончился. Правда, осназовцев решили больше не трогать. И без этого удар по самолюбию нанесли порядочный. На командира бойцов вообще было смотреть жалко. Так опростоволосится перед самим наркомом. Берия лично беседовал с курсантами. Задавал коварные и каверзные вопросы. Ребят гоняли по всем темам. Особенно старался специалист по немецкому языку. После обеда и короткого отдыха опять началась экзаменовка. Нарком внимательно наблюдал за всеми испытаниями.
Только под вечер он с непроницаемым выражением лица кивнул всем на прощанье, сел в машину. Осназовцы, понуренные, вялые, словно беременные каракатицы, заползали на свои грузовики. Оставшиеся представители продолжали экзаменовать курсантов до самого утра. Командир учебной части Ермолин не ходил, а плавал по гарнизону, словно монгольфьеров шар, надутый горячим воздухом из жаровни. Все курсанты оказались на высоте, и без видимых усилий заткнули за пояс самых лучших бойцов Красной Армии.
Казалось, еще немного и счастливого капитана унесет в высь небесную.
Лишняя звезда на погоне она и в Африке звезда, точнее кубарь на петлице. Профессор понимал, опыт удался полностью. Мало того, проявились новые качества, которые он даже не ожидал увидеть. Прав оказался старый нойд, проснется дух предков и витязи войдут в мир. А вот для чего, он и предположить не мог. Теперь все дело за властью, какое решение примет.
Глава восьмая
Вызов к Сталину оказался для бывшего ЗК Карповского неожиданным.
Признаться, он даже немного растерялся от новости, которую сообщил Якимов. Его дело изучать возможности человека, а не ходить на ковер к сильным мира сего. Как битый лагерной жизнью человек, он накрепко усвоил один нехитрый армейский закон, всякая кривая вокруг начальника ближе всякой прямой. Любая тропинка, ведущая к кухне лучше любой благодарности. Его личный опыт лишь доказал всю глубокую правоту этого выражения. В то же время он должен исполнить обещание, которое дал старому шаману. Жена Катя старалась приободрить его.
– Сережа, да не переживай ты так. Все будет хорошо.
– Катенька, это качели какие – то, от параши, извиняюсь, до самых звезд бросает.
Ему казалось, и костюм новенький сидит не так, и одеколон резко пахнет, галстук самый мещанский, ботинки лакированные жмут, в животе подозрительно закрутилось. За ним заехал Якимов, и, увидев взволнованного профессора с улыбкой приободрил.
– Пропьемся. Лишь бы огурцов хватило…
До Кремля доехали быстро. Володя уверенно проехал ворота, для него этот маршрут был знакомым. Поднялись в приемную. Кроме секретаря там находился Берия. Он первым поздоровался с ученым, и ободряющие сжал локоть, мол, я с тобой, не бойся. Лаврентий Павлович всем видом показывал, что профессор его подчиненный, а своих людей нарком не бросает. Он был хорошим психологом, и знал, что человек лучше всего запоминает знаки поддержки в такие моменты. И проникается благодарностью. Сергей Николаевич немного приободрился. Секретарь поднял трубку телефона, сказал короткую фразу. Потом обратился к профессору.
– Товарищ Сталин ждет вас.
Преодолевая робость, Карповский шагнул в кабинет. Руководитель страны стоял за своим столом и внимательно посмотрел на ученого.
– Присаживайтесь, товарищ Карповский. Негоже уважаемому академику стоять на ногах.
– Извиняюсь, товарищ Сталин, но, я еще не академик. И даже не профессор.