Я вспомнил маленькие и белесые, узко посаженные глаза Молодого Имбецила.
- Мистер Рочерс, завтра вы отбываете на планету Кара-Шки. Задача репортаж о строительстве канализационных стоков в Центральном регионе.
- Лететь далеко?
- Это в созвездии Девы. Всего неделя полета на пассажирском лайнере третьего класса.
- А почему не на "Гипер-люксе"? Я мог бы быть на месте уже завтра!
- Редакция не может оплачивать билеты на гиперлайнеры, когда речь идет о репортаже про канализацию. Тем более, у вас, как я знаю, есть собственный небольшой, но скоростной звездолет. Если вас что-то не устраивает, воспользуйтесь им.
- Я боюсь, что он там измажется... Как, вы сказали, называется планета? Кака-шки?
- Кара-шки, мистер Рочерс. Вы свободны.
Да...
Молодой Имбецил ненавидел меня еще с тех времен, когда после университета проходил практику в редакции. Я был его наставником и искренне хотел сделать из него толкового журналиста. Искренне. Но задача оказалась мне не по зубам. Никому она была не по зубам. Бедный парень не мог связать и двух слов. Вернее, он мог, он связывал их, но как он это делал! "Одеть пальто" - невиннейшая из его ошибок. Самое интересное, что он не понимал кривого смысла создаваемых им перлов, и, несмотря на долгое и вдумчивое растолковывание очередной ошибки силами всего журналистского корпуса "Галактик экспресс", воспроизводил их снова и снова.
Я, наверно, паршивый педагог, потому что как-то нарисовал ему это самое его "пальто", "одетое" в куртку и теплые шаровары. Он усердно изучил рисунок и ничего не понял. Даже не обиделся. Он...
Но достаточно. В общем, там, где дело касалось работы со словом, он обнаруживал изумительную бездарность, а когда немножко поднабрался опыта и осознал эту свою бездарность в полной мере, выдал совершенно непредсказуемую реакцию.
Он возненавидел меня, своего учителя. За то, что я могу, а он - нет.
За то, что я есть.
Все бы ничего, мне от его отношения было не холодно и не жарко. Тем более, что практика его однажды подошла к концу, и он исчез из моей жизни. Все бы ничего, если бы Молодой Имбецил не был сыном Хозяина.
И после того, как усилиями папаши Старик был уволен, не занял место главного редактора.
Молодой Имбецил взошел на царствование полгода назад, и эти последние шесть месяцев своей жизни я сейчас вспоминал с отвращением. Он давал мне самые унизительные и тяжелые задания, гонял по всем углам Галактики, заставлял париться в медлительных пассажирских звездолайнерах. Самые неинтересные интервью, самые дальние и скучные командировки ради толики безнадежно сухой информации, самые грязные и опасные планеты на свете - все это теперь стало моим...
Надо сказать, что Молодой Имбецил оказался настолько же хитер, сколь и бездарен. За все унижения и неудобства он мне вовсе неплохо платил. Я бы не заработал ни в одной другой редакции и половины тех денег, что мне выплачивали в "Галактик экспресс". И поэтому, несмотря на все безумие собственной деятельности последние полгода, я не уходил от Молодого Имбецила, деньги были мне нужны. И неизменно при встрече со своим главным редактором ловил торжествующий огонек в его глазах.
Я прекрасно его понимал. Парень в своей игре со мной делал ставку не на голодную смерть врага. Он ставил на другое.
Он хотел загонять меня. А потом действовать по обстоятельствам. Мой уход по собственному желанию ему был не нужен, ему хотелось выпереть меня с треском, со скандалом, создать мне имидж неумехи, возможно неработоспособного саботажника, возможно - стервозника и психопата. Он ждал, когда же я, наконец, сорвусь, начну орать у него в кабинете, стучать кулаками. Или совершу какую-нибудь глупую ошибку в одной из бесчисленных командировок.
Или напьюсь от усталости и выпущу в свет своего Дэнни-дурака.
К огромному моему сожалению, он про Дэнни-дурака знал. Один раз во время своей стажировки он случайно увидел его. И запомнил. И, мне кажется, в своей игре делал на него крупную ставку.
"Кто предупрежден, тот вооружен", - говорили наши земные предки. Я, как мог, держал ситуацию под контролем, хотя мне иногда и хотелось врезать Молодому Имбецилу промеж глаз, а потом выпустить Дэнни на волю и сжечь к чертовой матери модерновый редакторский кабинет. Но я не позволял себе такой вольности. Мне хотелось одолеть своего врага, не дать ему ни одного шанса для осуществления его злодейских планов. Я потихоньку подыскивал себе достойное место в центральных издательствах и редакциях, рассылал резюме, давал работодателям многочисленные интервью и до поры находился в напряженном ожидании ответов.
Но, похоже, что я переоценил свои силы, а Молодой Имбецил добился, чего хотел.
Если прозвучало заклинание Дэнни-дурака, если я решил выпить, значит я дошел до ручки. Если Дэнни решился напасть, значит Дэниел Рочерс сейчас беспомощен, как ребенок. Мой двойник всегда ставил неизменно правильный диагноз.
Итак, заклинание прозвучало...
Еще медля и надеясь незнамо на что, я склонился над клумбой. Аляповатые цветы с разноцветными лепестками неодинаковой длины потянулись ко мне и мягко пыхнули в лицо искрящимися облачками пыльцы. В воздухе резче запахло мочевиной. Я отшатнулся от клумбы и брезгливо стер с лица вонючую пудру.
- Мистер Рочерс, разве вас не предупреждали, что на улицах города нельзя трогать декоративные растения? - спросила клумба звучным молодым женским голосом. Я нервически дернулся.
- Тьфу! - мрачно ответил я клумбе. - Не спится тебе! Не трогал я ничего. Это твои вонючки меня тронули. Следи лучше за ними. У них, вон, лепестки разной длины.
- Дэн, ты с кем разговариваешь?
Только теперь я понял, что голос раздается не из клумбы, а у меня за спиной. И лишен той интонационной и звуковой механистичности, которой отличалась речь роботов. Напротив, голос этот был очень хорош. Достаточно низок, чтобы заинтриговать любого одинокого мужчину, например, такого, как я, и достаточно мелодичен и чист, чтобы не оттолкнуть даже самого строгого пуританина.
И еще: голос этот был мне знаком. Но я не мог вспомнить его владелицу.
Я обернулся.
Напротив меня стояла и улыбалась шикарной белозубой улыбкой Шарлотта Ньюмен, журналистка из телекомпании "Космик ньюс". Стояла и лукаво сверкала огромными бирюзовыми глазами из-под каштановой челки. Стояла и переминалась от возбуждения с ноги на ногу, с одной ослепительной ноги на другую ослепительную ногу, юбки ниже колен она презирала...
Я же всего-навсего просто врос в землю и переводил оторопелый туповатый мужской взгляд от ее стройных двоих на ее лицо, с лица - снова на ее умопомрачительные ноги: я их знал, я их помнил...
В конце концов мне с трудом удалось зафиксировать растерянный взор на уровне ее обворожительной улыбки.
Шарлотта. Лотта. Лоттик. Нежная и ветренная дива. Ночами - женщина-вамп, знойная и ненасытная, как дочь восточного шейха. Вечерами - обольстительная кокетка с парой спрямленных извилин в маленькой прелестной головке. Днем деловая журналистка-попрыгунья, острая, стремительная и коварная, как змея. Столь же деловая, сколь и неотразимая для респондентов. Когда мы работали вместе, осечек я не знал. С ней можно было смело открывать ногой дверь самого Мирового Президента... Да что там "можно" - это было, я свидетель, я сам участвовал в операции взятия президентского дворца!
Я смотрел на Лотту, а веселые картинки воспоминаний растягивали мои губы в непроизвольной улыбке...
Полтора года назад она ворвалась ко мне рано утром, когда я еще лежал в постели, и сдернула с меня одеяло.
- Дэн, тебе нужно эксклюзивное интервью Большого Папы?
От таких предложений в нашей среде не принято отказываться. Даже если ты не то что еще не очухался спросонья, как тогда я, а и в более тяжелых случаях. Например, если готовишься отойти в мир иной.
- Спрашиваешь!
- Тогда пошли.
- Как? Прямо сейчас? А документы, оформление, охрана?
- Все уже готово, положись на меня.
Через час референт Президента открывал перед нами массивные двери.