- Ничего не поделаешь, приходится подчиняться грубой силе, переговаривались они. - Ведь если мы превратимся в комаров, кто же будет носить наши прекрасные синие хламиды, расшитые серебряными звёздами? И кто тогда будет смотреть в наши телескопы? И составлять гороскоп для его величества, чтобы он начинал войны и казнил непослушных при благоприятном сочетании светил?
Так переговаривались Учёные Звездочёты; только один из них, самый смелый, украдкой взглянул на Марципану Людоедовну и укоризненно сказал правда, так тихо, что не слышал самого себя:
- Нехорошо, просто невоспитанно красть звёзды, достопочтенная сударыня Ведьма...
А Студент по-прежнему упрямо шёл к золотому помосту.
И за ним, задыхаясь, спотыкаясь, шаркая ногами, брёл самый старый Учёный Звездочёт.
Но сколько они ни шли, помост не становился ближе, потому что проход, устланный пурпурным ковром, удлинялся и удлинялся. Так наколдовала Марципана Людоедовна. Недаром она окончила ведьминскую гимназию медалисткой.
Марципана Людоедовна приплясывала на крышке сундука и прямо покатывалась со смеху:
- Поторопитесь, я соскучилась, эй вы, старикашка, выживший из ума, и нахальный студентик! Сейчас я вас обоих превращу в миленьких маленьких блошек, может быть, тогда вы наконец припрыгнете в мои объятья, ха-ха-ха, хи-хи-хи!
А Студент и Старый Звездочёт шли и шли по проходу, ставшему бесконечным.
С каждым шагом Студент повторял "гули-гули-гуленьки", звал звёзды, задыхающиеся в сундуке, уже почти мёртвые, милыми прозвищами, которых нет в звёздных атласах.
Услышав его голос, звёзды собрали последние силы и стали летать там, внутри сундука, быстрее и смелее.
- Прожигайте крышку! Пробивайте себе выход на волю. Прожигайте железо последним теплом, которое в вас осталось! - повторял Студент, шагая по бесконечному проходу, устланному пурпурным ковром.
Как прекрасно, чудесно и замечательно, что Марципана Людоедовна хохотала и визжала и совсем не услышала слов Студента.
Но звёзды хорошо расслышали голос своего пастуха.
Они уже не метались в тёмном сундуке как попало, а из последних сил летели все вверх, к крышке сундука, ужасно толстой и выкованной из самого прочного железа самыми умелыми царскими кузнецами.
Они летели вверх - одна за другой, одна за другой - и жгли, прожигали крышу своей тюрьмы.
И хотя железо было очень крепким - это ведь было то самое железо, из которого изготовляются топоры для царских палачей и решётки царских тюрем, - оно поддалось наконец: крышка вместе с Марципаной Людоедовной провалилась внутрь сундука.
А звёзды вылетели на свободу - все разом, огромной, шумной и весёлой стаей.
Они отфыркивались, отряхивались, жадно вдыхали ночной воздух и устремлялись к вершине хрустального купола.
Звездочёты узнавали своих любимиц и, хлопая от радости в ладоши, кричали им вслед:
- Арктур, сыночек мой!
- Кассиопея, милая!
Студент тем временем легко оттолкнулся ногами от пола, взлетел и открыл люк в куполе. К огда в хрустальном зале звёзд больше не осталось, Старый Звездочёт сказал:
- Надо вознаградить по достоинству бесстрашного юношу! Предлагаю избрать его Учёным Звездочётом.
- Не преждевременно ли это? - возразил Осторожный Учёный Звездочёт.
- И кто тогда будет работать пастухом? - сказал Увёртливый Учёный Звездочёт. - Не самим же нам - в наши лета и при наших заслугах гоняться по небу за звёздами.
- К тому же госпожа Ведьма когда-нибудь выберется из сундука и, несомненно, превратит симпатичного, но дерзкого юношу в жабу или блоху, - понизив голос, сказал Предусмотрительный Учёный Звездочёт. - А будучи блохой, точно так же, как и будучи жабой, Студент, к сожалению, не сможет смотреть в телескоп и носить голубую хламиду, расшитую серебряными звёздами.
- Звёзды так любят юношу, - снова заговорил Старый Звездочёт. - И им важнее всего, чтобы на них глядели любящие глаза: они от этого ярче сверкают.
- Позволим себе не согласиться с вами, коллега, - в один голос возразили Осторожный, Увёртливый и Предусмотрительный Учёные Звездочёты. - Звёзды не имеют права любить или не любить. Они - небесные тела, а небесные тела, в отличие от земных тел, должны быть холодными и спокойными!
Пока шёл этот спор, Ниночка влетела сквозь раскрытый люк в хрустальный зал. Она увидела Студента и ужасно обрадовалась; она уже почти не надеялась увидеть его живым и здоровым.
И ещё она увидела сестрицу свою Марципану, которая, цепляясь длинными железными когтями за стенки, выбиралась из сундука.
Ниночка скорее посадила Студента на метлу позади себя и взлетела в ночное небо.
- Стань жабой, Студент! Гурарум-пум! - диким, ведьминским голосом завизжала вслед Марципана.
Ниночка припала к метле и летела что было сил.
Никогда ещё никто на свете не летал так быстро на метле. Она летела быстро, как только могла, потому что надо, чтобы когда ведьма в третий раз выкрикнет заклятье, голос её не был бы слышен. Тогда страшное заклятье не подействует.
Ветер свистел в ушах. Звёзды услужливо сторонились, открывая дорогу.
- Гурарум-пум-пум! Будь жабой, Студент! - второй раз донеслось издали, но всё-таки достаточно внятно и громко заклятье Марципаны.
От скорости захватывало дыхание. Руки устали сжимать метлу. Далеко и высоко улетели Ниночка и Студент. Так далеко, что уже и Звёздной палаты не стало видно, и всего Царского города, и дремучего леса, окружающего город. Только звёзды и облака, облака и звёзды. И всё-таки из дальней дали в третий раз прозвучал ведьминский крик:
- Гурарум!..
Ниночка в ужасе оглянулась, чтобы посмотреть, не превратился ли уже Студент в жабу. "Всё равно я буду тебя любить до самой смерти..." - про себя прошептала она.
Но Студент не стал ещё жабой.
- Тум-пум!- провизжала ведьма и вдруг... уснула, не закончив заклятья.
Ведь наступил Тайный час.
Ведьма уснула, уснули, прильнув к телескопам, Звездочёты. Уснули все люди в городе, звери в лесу, вода в реках, ветер в поле, цветы на лугу.
А Студент и Ниночка летели по чёрному небу за звёздной рекой, льющейся полого и тихо, как всякая полноводная река.
- Пастух и пастушка... - журчали звёзды. - Пастух и пастушка...
В ту памятную ночь Студент раз десять подсыпал пшено в серебряное корытце - звёзды так наголодались - и много раз менял ключевую воду в золотом корытце, чтобы они могли как следует смыть пыль. Ниночка помогала ему. Всякий раз, взглянув на Ниночку, студент думал: "Плохо бы мне пришлось одному!"
Звёзды вдоволь ели и пили, а потом долго-долго плескались в ключевой воде.
Но зато как прекрасно сверкали они в ту ночь, когда снова поднялись в небо.
"Ах, как вызвездило сегодня", - повторяли все те, кто хоть на секунду проснулся в ту ночь, прежде чем снова закрыть глаза. А в ту ночь просыпались все, у кого завтра день рожденья, или если не завтра, то через несколько дней, или через несколько недель, несколько месяцев...
И просыпались влюблённые. И те, кому суждено когда-нибудь полюбить. И те, кто любил когда-то.
Проснулся и Старый Звездочёт. Он открыл глаза и тоже сказал:
- Ах, как вызвездило сегодня!