Я сидела, огорошенная этим известием, и не знала, что ответить. Я и сама видела, что они всё больше отдаляются с мамой. Но мне самой будет очень его не хватать!
Однако вправе ли я требовать, чтобы ради моего комфорта папа отказался от своего настоящего счастья? К тому же счастья не только его, но и этой девушки, Стаси. И их будущего малыша.
Папа прав, я уже выросла.
Я крепко обняла его и сказала:
– Никогда, никогда не предавай себя, папа. Свои мечты, свою настоящую любовь! Даже ради меня. Я очень тебя люблю! И искренне желаю тебе счастья!
– Я тоже очень тебя люблю, дочка! Ты – всегда желанная гостья в нашей со Стасей квартире.
Тем же вечером папа собрал вещи и переехал в небольшую, взятую в ипотеку с его преподавательской зарплаты квартиру.
Мама бушевала. Громила спальню, обзывая его порванную фотографию слабаком и неудачником. Мне было очень неприятно её видеть такой. У нас была хорошая семья. Папа много для этого сделал. Честнее отпустить его по-доброму.
Но когда мама меня слушала?!
Теперь я с радостью проводила на тренировках почти всё своё время. Домой возвращаться совершенно не хотелось. Я любила маму, но не могла не признать, что порой ведёт она себя совсем негармонично. И под её горячую руку попадать не хотелось.
Зимой мы с Глебом активно выступали и готовились к летнему чемпионату Европы. Это был мой первый дебют на такой серьёзной площадке, и я очень волновалась.
Димка активно подбадривал меня, говоря, что всё получится. И я была очень благодарна ему.
А весной случилось нечто.
После уверенно выигранного нами с Глебом первенства России мы с друзьями-танцорами отмечали успех в крупном московском баре. Глеб крепко поспорил с кем-то из судий. И – напился.
Впервые я видела его таким!
Ночью он завалился ко мне в номер и стал активно домогаться. Я очень испугалась! С трудом отбившись, я полуодетой выскочила в коридор. Администратор гостиницы успокоила меня и предложила переночевать в другом номере, так как обращаться в полицию и предавать огласке поведение Глеба мне не хотелось. Он пьян и не понимает, что делает. А мне ещё танцевать с ним.
О случившемся мы поговорим утром.
Ночью, несмотря на усталость, мне не спалось. Впервые я видела человека из близкого круга пьяным. И это было страшно. Успешный красивый парень превратился в неадекватное, ничего не соображающее чудовище.
В моей семье алкоголь не приветствовался. Папа не пил даже вина. В танцевальной среде – тоже. Мы же спортсмены. Тем более что до недавнего времени мы были ещё сущими детьми.
Я видела нетрезвых людей на улицах города, но они всегда были чужды и непонятны мне, словно существа из другого, недоброго мира, с которым пересечений иметь не хотелось.
Сама я ни разу алкоголя не пробовала, предпочитая фруктовые коктейли и смузи, как и большинство наших девушек.
В одно мгновение Глеб стал мне чужим. Я слышала, что пьяный человек отпускает все заслонки и являет миру себя «настоящего».
Меня напугало не то, что Глеб начал приставать – я знала цену своей красоты, на меня засматривались и предлагали отношения многие – а то, что я не увидела глубины в отпустившем себя под воздействием алкоголя парне. Хотя если бы она в нём была, разве появилась бы у него потребность выпить?
Эти мысли мешали мне уснуть. Забылась я только под утро.
Разговор с Глебом состоялся только следующим вечером. До этого времени моему партнёру требовалось привести себя в порядок после вчерашнего.
Когда я начала разговор, Глеб извинился, сказав, что был немного не в себе и не хотел напугать меня.
Я чуть успокоилась. А зря… Потому что он развил тему:
– Я не кретин, Мари, и понимаю, что первую ночь лучше устроить несколько в другом ключе. И не собираюсь тебя пугать.
– Первую ночь? – ошеломлённо переспросила я.
– Мари, я же не слепой и прекрасно осознаю, что буду у тебя первым. И ты, как любая девушка, хочешь, чтоб всё было красиво. Это понятно. И я – за. Выбирай место.
– Глеб, я не понимаю… Мы же просто партнёры! О какой ночи может идти речь?
– О самой настоящей, взрослой ночи, крошка. И не одной. Пока тебе не было восемнадцати, я эту тему не поднимал – я же не педофил. Но теперь ты взрослая и должна понимать, что у взрослого мужчины существуют определённые потребности. Это – нормально, Мари! Это – жизнь.