Однако в зале меня ждал неприятный сюрприз: белоснежная пара сразу же бросилась в глаза среди яркого великолепия красок…
Ну и ладно! Сегодня я уже совсем успокоилась, меня переполняет желание танцевать! У Димы настроение тоже было приподнятым, похоже, он чувствовал то же, что и я.
Дима – стандартист от Бога. Мы стремительно летали по паркету, наслаждаясь прекрасной музыкой, собственной техникой и друг другом. В некоторые моменты я совсем забывала о судьях – меня просто переполнял восторг.
Отборочные промелькнули незаметно, мы даже не запомнили их и уверенно прошли в четвертьфинал.
К моему удивлению, Елисей и Ада ни на шаг не отставали от нас. Похоже, уровень Диминого «стандарта» впечатлил Елисея. Хмурый «Принц» даже не пытался подначивать меня.
В четвертьфинале мы наконец попали с ними в один заход. И у меня была возможность вблизи рассмотреть давнего соперника.
Технически они были безупречны. Я заметила много поражающих воображение «фишек», не используемых никем прежде. Похоже, Елисей решил стать законодателем новой моды в «стандарте». Это весьма смело. И исполнялось очень качественно, невольно вызывая у меня уважение. Их пару можно было бы назвать нереально прекрасной, не будь она настолько холодной.
Как он умудряется держать этот имидж столько лет? Среди яркой, волнующей, заставляющей гореть музыки? Я не понимала.
Моё тело пело, на губах играла задорная улыбка. И я чувствовала, что несмотря на все потуги «Ледяного Принца», наша с Димой пара нравится судьям и зрителям больше.
В какой-то момент мне даже стало жаль Елисея. Сегодня действительно победит сильнейший. И уже сейчас видно, что это будет не он. Нам рукоплескали, я видела, что за нашей парой следят как ни за одной другой. И это был волнующий, безмерно вдохновляющий успех!
Четвертьфинал мелькнул незаметно. Мы перешли в полуфинал. Осталось совсем немного.
Зайдя освежиться в гримёрную, я солнечно улыбнулась Есении, читающей с дочуркой, моей тёзкой, какой-то журнал. Всё шло просто прекрасно. Есения хотела подойти ко мне, поправить образ. Но всё и так было замечательно. Я махнула ей, чтобы не беспокоилась. Передохну минутку и снова на паркет.
У стены висел плотно закрытый чехол, который я возила с собой как талисман на удачу и чтобы черпать вдохновение перед решающим выходом. Незаметно для присутствующих я вытащила из него фотографию смеющейся светловолосой девушки с сияющими глазами, окружённой детьми. Мы не виделись долгие годы, но она по-прежнему была очень важным для меня человеком.
– Екатерина Геннадьевна, сегодня я сделаю это! Весь танцевальный мир будет гордиться вашей ученицей… – прошептала я.
Как же мне хотелось, чтобы сейчас она была рядом! Чтобы вместе со мной разделила радость этой победы! Но увы…
Я пружинисто встала, собираясь убрать фото и вернуться в зал. Но фраза, сказанная Есенией дочке, привлекла внимание. Отозвалась чем-то очень знакомым… И я невольно подошла к ним.
Маленькая Маша держала на коленях глянцевый журнал. На его развороте была напечатана фотография яркой девушки в алом платье.
– Старайся, Маша. И станешь такой же, как она! – набатом прозвучал в ушах голос Есении.
Я пошатнулась, вдруг потеряв равновесие. Машенька вздрогнула и уронила журнал. Я машинально подняла его, вглядываясь в напечатанное фото.
Моё фото.
Перед глазами мелькнули далёкие кадры из детства: вызывающе накрашенная женщина с пустыми глазами и дерзкой улыбкой на кроваво-красных губах. Голос мамы, твердивший:
– Старайся, Маша. И станешь такой же, как она!
ТАКОЙ ЖЕ, КАК ОНА!
С фото на меня смотрела настоящая красавица. Губы улыбались, но в её глазах не было того света, что лучился с простенькой фотографии любимой учительницы. Несмотря на дорогой имидж и изящество позы, девушка смотрелась безликой и пустой.
«Как моя жизнь…» – невольно подумалось мне.
Меня охватила крупная дрожь. Фотография Екатерины Геннадьевны безвольно выскользнула из рук…
Куда я так стремилась все эти годы?! Ради чего?!! Ради вот этого нелепого, насквозь фальшивого фото в глянце?
Я мечтала посвятить свою победу на Блэкпуле той, что научила меня танцевать и верить в чудо. Чтобы она могла гордиться мною! Но внезапно я поняла, что гордиться она не будет. Потому что учила она нас не тому, к чему я так стремилась последние годы.
Она не нуждалась в мировом признании, была непритязательной… Но всё-таки то, чем бы гордилась она, было намного человечнее и выше того, к чему пришла я сегодня.