Видя мою грустинку, Медер подарил мне удивительный рисунок – двух молодых девушек, державшихся за руки в россыпи звёзд. Напомнив, что связь душ никуда не денется, и даже на расстоянии мы можем чувствовать друг друга… Я сразу узнала эту руку.
Именно он нарисовал ту картинку в «Зеркальном»! Но как он попал туда?
Медер рассказал, что все эти годы помнил обо мне и когда получил, пусть и с большой задержкой моё письмо (он уже тогда жил в Лондоне, родители переслали ему), то понял, что и я не забыла о нём. И решил приехать ко мне в Петербург. Но дома меня не оказалось, я уехала в лагерь. У Медера были друзья-музыканты в Питере. И через них он договорился стать преподавателем музыки у одной из групп «Зеркального», чтобы иметь возможность встретится со мной.
Но я была с Димой. Медер оказался тем самым невольным свидетелем, когда я сказала Виктору, что Дима – мой парень. После этого он решил не мешать нам. И так и не нашёл в себе сил встретиться, тем более что я была категорически против любого общения. И он, как и в детстве, принял мой выбор.
Он всегда и во всём поддерживал меня. Даже если это было непросто… Но теперь, когда мы по-настоящему вместе, у меня есть достаточно времени, чтобы всё исправить и стать ему самой любящей спутницей.
Четырьмя годами позже
Детвора весело шумела возле входа в зал, обсуждая написанное на большом, украшенном звёздами стенде. Их родители, сидя в уютных креслах в ожидании начала занятий, также делились последними новостями. На лицах светились тёплые добрые улыбки. Так всегда бывает при встрече со своими близкими. А здесь все были друг другу близкими. Судьба каждого ребёнка была важна для этой не совсем обычной, но весьма престижной в Лондоне студии.
За окном пролетали лохматые облака, в кронах вековых деревьев Ричмонд-парка громко кричали птицы…
Настежь распахнув окно, я любовалась небом и тёплым весенним солнышком, настраиваясь на занятие. И совсем не заметила, как маленькая светловолосая девочка, идущая по дорожке с мамой, вдруг остановилась.
– Мама, смотри! Фея! – долетел до меня нежный голосок.
Я с улыбкой посмотрела вниз, встречаясь взглядом с доверчиво распахнутыми голубыми глазками.
– Нет, Кэтти, это миссис Иманкулов, руководитель студии и твоя будущая учительница.
И они обе поспешили в студию.
Да, меня теперь называли миссис Иманкулов, по фамилии Медера. Ведь у англичан не принято добавлять женские окончания к фамилиям…
И мы с Медером действительно были хозяевами этой студии.
Нам помог мамин муж. Именно он купил прекрасное помещение недалеко от Ричмонд-парка и помог обустроить в нём одну из самых преуспевающих в последнее время танцевальных студий с просторными залами с огромными зеркалами, уютными гардеробными, мини-гостиницей для приезжих и даже маленьким кафе.
Ремонтом в здании руководили Медер и Дима, которого я всё-таки уговорила переехать к нам. Вездесущая Ада не оставляла его ни на минуточку и конечно же переехала вместе с ним, став одним из хореографов студии. Дима немного смущался от такого пристального внимания к своей персоне, но было видно, что в целом они поладили.
Я же в ремонте участия почти не принимала. У меня были на это веские причины: спустя год совместной жизни я подарила Медеру замечательного сынишку.
Оба наших семейства ликовали! Правда, когда выбирали малышу имя, все едва не рассорились. Родные Медера по традиции хотели дать мальчику азиатское имя. Услышав об этом, мама чуть не получила инфаркт и устроила настоящий скандал: она ни за что не позволит дать своему первому внуку нерусское имя.
Ситуацию спасла Стася, она вообще у папы прирождённый миротворец! Стася предложила назвать малыша Дамиром в честь прадеда Медера. Надо сказать, что в России стало популярным называть детей исконно русскими именами, несущими понятный славянам смысл: Ярослав, Радомир, Добросвет и так далее. В этом смысле имя «Дамир» могло трактоваться как «говорящий ”да” этому миру».
Стасина идея всем очень понравилась, и мы нарекли сына Дамиром.
Сынишка рос очаровательным улыбчивым малышом с красивыми карими глазами и целой шапкой пушистых кудрей, как у моего отца.
Мы с Медером души в нём не чаяли, как и всё наше большое семейство. Мама наконец-то смирилась с выбором папы и перестала задирать Стасю, которая, к слову, подарила папе ещё троих детей: двух девочек-близнецов и младшего сына. Старшие их мальчишки уже подросли и собирались осенью пойти в школу, а пока проводили летний отдых в гостях у нас, нянчась с Дариком (так они прозвали Дамира) и гуляя по Лондону.