– Рональд Билиус Уизли, – назвал себя Рон. – Прибыл на Набу с торговыми делами, но вынужден задержаться.
– Дату рождения, пожалуйста, – попросила служащая.
Рон задумался. Сейчас 3 год ПРС, то есть «после ресинхронизации». Ему сейчас тридцать три биологических лет… Выходит, что здесь он должен был родиться в тридцатом году ДРС, то есть «до ресинхронизации».
– Тридцатый год ДРС, третий месяц и первый день, – назвал дату своего рождения Рон.
– Со скорым днём рождения, сэр, – заблаговременно поздравила Рона служащая.
Сегодняшнюю дату Рон тоже знал – тридцатый день второго месяца третьего года. Так-то у каждой обитаемой планеты есть свой календарь, но Галактической Республике на них начихать, так как под каждого не настроишься. Поэтому есть отдельный республиканский календарь, в котором одна дата для всех.
Что любопытно – у них есть отдельный орган, занимающийся галактическим временем и некая гиперсвязь, позволяющая передавать информацию на огромные дистанции практически без лага. А если лаг по каким-то причинам происходит, то информацию передают с его учётом.
Вот и получилось, что лютый геморрой, от которого хронически страдал Империум Человечества, здесь попросту отсутствует. В Империуме, из-за перемещений через Варп и искажений времени, создаваемых им, считать время было занятием неблагодарным, а тут все эти миллионы миров прекрасно себя чувствуют и даже знать не знают о том, что бывают какие-то проблемы с определением общегалактического времени.
– Можете показать персональный идентификатор? – спросила служащая.
– К сожалению, утерял, – солгал Рон.
Не было у него никакого персонального идентификатора, который получают в день совершеннолетия все граждане Галактической Республики. Есть, конечно, неграждане, но они обычно живут в таких жопах мира, что уже и не важно.
Служащая удивилась, но постаралась не подать виду.
– Хорошо, зарегистрируем без персонального идентификатора, – кивнула она.
– Если я приведу гостей в номер – это ведь не будет проблемой? – спросил Рон.
– О подобных ограничениях я не слышала, – улыбнулась служащая.
– Отлично, – кивнул Рон, принимая ключ-карту.
– Четвёртый этаж, четыреста седьмой номер, – сообщила служащая.
Рон не пошёл в номер, а вышел на улицу.
– Все на выход, – сказал он у машины. – Мы заезжаем в отель.
Комнатка была не совсем небольшой. Примерно тридцать квадратных метров, со складываемой в стену кроватью, головизором на стене, сдвоенным санузлом, а также неплохим видом на город.
– Разбивайте палатку, – велел Рон. – Это счастье пока что на пять дней, а потом посмотрим.
Было интересно, к чему приведёт орбитальная блокада. Если Торговая федерация рискнёт высадить десант, то у Рона появится отличная возможность заработать денег.
Пусть наёмников он недолюбливал, слишком уж они ненадёжны, но двадцать кредитов – это двадцать кредитов…
У него нет поколений предков-промышленников, чтобы они дали ему первоначальный капитал. Это только в сказках для взрослых детей кто-то трудится, трудится и трудится, а потом упорным трудом зарабатывает себе первоначальный капитал.
В реальном мире за первоначальный капитал надо пролить кровь, не пот. И это работает во всех вселенных, кроме тех, где уверенно победили Маркс и Энгельс. Там ни о каких капиталах не может идти и речи.
Вот будет первоначальный капитал – тогда Рон и купит местные станки для производства устраивающих его станков, чтобы сделать те станки, которые его совсем устраивают, чтобы, в свою очередь, сделать станки, которые совсем-совсем устраивают. И вот на совсем-совсем устраивающих его станках можно начать делать автоматические станки, пригодные для установки в будущий автоматический завод по производству всякой всячины, дешёвой, технологичной и совершенно невиданной в этих краях.
Палатку разбили, все переместились туда, а Рон остался в номере, чтобы неспешно почистить оружие за обеденным столом.
– Под небом голубым… – тихо напевал он, чистя «хот-шот» лазпистолет. – Есть город золотой…
Почему-то именно эта грустная песенка, исполненная гвардейцем Аслумом Байеном, время от времени всплывала на поверхность сознания Рона и держалась там с упорством древесного плавника в океане.
С любовью подув на ствольную коробку «хот-шот» лазпистолета, Рон поместил его в кобуру и поставил на стол болт-карабин.
В дверь постучали. Рон медленно встал со стула и бесшумно прошёл к стене слева от двери.