- Я лишь хотел сказать, что, будь он настоящим мужиком, то не позволил бы тебе всю ночь прореветь. Позвонил бы и...
- Он звонил - я скидывала...
Какого черта она так сделала? Зачем она не дала ему даже шанса поговорить?! Колетт всю трясло - осознанная собственная глупость может пробрать и довести почище всякого стресса.
- Ах, вот так? - мужчина почесал седеющий затылок. - Ну, значит, есть причины... Колли, я ж просил тебя - не кидайся ты, очертя голову...
- Папа, закроем тему. Ладно? - Колетт отбросила все сомнения и попыталась даже улыбнуться. Но вышло откровенно слабо. - Всё утрясется. Как-нибудь.
- Точно поговорить не хочешь?
Колетт покачала головой, но в глубине души она понимала, что выговориться ей нужно. Вопрос - кому можно такое доверить? Близких подруг у неё в Париже не было. Кроме Лоры. Да и с той у них были слишком разные взгляды на вещи. И тогда Колетт выбрала самый лучший, по её мнению, способ забыться. Она в недавнем времени забрала из ремонта свою «Ямаху». И теперь, выглянув в окно, и увидев мотоцикл на своем законном месте, поняла, что сильно скучала по нему - по его тяжести, неповоротливости, порой, но и, конечно, скорости.
Разве может быть что-то лучше, чем прокатиться по новому шоссе, где ещё не успели наследить большегрузы и отвратительного вида сельские тарантайки? Однако ближе к полудню и это шоссе становилось одной гудящей массой. Лавировать там было невозможно. Поэтому пришлось перебираться в более уединенное место. А таких было, увы, не так много. Во дворах домов кататься - себе дороже. Бабки из окон так пасут, что мама не горюй. Да и к тому же, во дворе всегда были дети. В том числе, и дети Байо. С которыми гулял отец. Колетт бывало стыдно, что она повесила их на него, но предлагать детишкам другие развлечения было пока опасно. И хоть Колетт убедилась, что за ней не следят - грязные руки Макса Де-Троя могли дотянуться куда угодно.
Стадион, что давно был заброшен по причине ветхости трибун и увольнению футбольной команды, стал отличной альтернативой дворам. Вот только добираться туда пришлось окольными путями. Здесь хотя бы было место. Пусть не так много, но, всё же, можно было покататься. Не боясь нарваться на неприятности.
Или, всё-таки, стоило бояться?
Колетт обнаружила также, что некоторые вещи в вождении мотоцикла, после длительного перерыва, особенно, стали забываться. Например, нахрапом войти в крутой поворот, не снижая скорости, она теперь не могла - было страшно. Или дело в тонком слое льда, покрывавшем всю стадионную дорожку?
Пытаясь снова научиться уверенно сидеть на мотоцикле, Колетт немного отвлеклась от утренних переживаний. Немного - потому, что мысли все равно крутились в голове. Особенно мысли об Эго. И когда он стал для неё таким важным? Она всячески пыталась выбросить мысли из головы, но не получалось. Едва она думала о том, что рано или поздно им придется выяснять, что же случилось, - становилось дурно. Паршиво. Хотелось вывернуться наизнанку.
Конечно, она знала, что виновата. Конечно, она думала над тем, чтобы набрать ему и поговорить, но в итоге отмахивалась от этих идей, ссылаясь на гордость. Хотя, Колетт поняла - давно она эту гордость послала. И теперь выпячивала заменитель.
Колетт не считала, сколько кругов она навернула, пока пыталась придумать, как ей теперь быть. И как вести себя с Эго, который не сегодня-завтра начнет её поиски. Звук мотора чуть привел мысли в порядок, и когда впереди показывался очередной поворот, Колетт казалось, что она вот-вот и войдет в него плавно, также, как и раньше. Но - нет. Заносило её, будь здоров. Пару раз она вообще рисковала вылететь, к чертовой матери, на ограждение.
Злясь на саму себя и на мотоцикл, который, к слову, был совершенно, ни при чем, она не заметила, чужого присутствия. Колетт пронзило страхом лишь в тот момент, когда она, чисто случайно, повернула голову в сторону трибун. И увидела там человеческий силуэт. Он двигался. Двигался хаотично, явно занимая место поудобнее... И приближался.
Колетт снова испугалась, и на миг позволила панике завладеть разумом.
А там - понеслось.
Всё, что она слышала - это визг тормозов, но было поздно.
Мотоцикл занесло, справиться с ним уже было нельзя.
Дальше - глухой удар и темнота...
- Вы как?! - кто-то осторожно приподнял её голову и стащил шлем. Из-за него, собственно, она и осталась жива. В ушах стоял гул. Открыть глаза Колетт не решилась. Было больно. - Что с вами?! Говорить можете? Не шевелитесь!