- Можно я за тобой поухаживаю? - тут же вызвался Байо.
- Франс, не до шуток... правда...
- А кто шутит? - Байо, на удивление ловко перехватив инициативу у её отца, нацепил на себя фартук и принялся раскладывать по тарелкам обед. Колетт подумала, что не будь всё так паршиво, ей была бы даже приятна его забота. - Я только хочу напомнить, дорогая, моя, что находиться в одиночестве продолжительное время тебе, особенно, противопоказано! Ты можешь начать творить херню!
- Франс, можешь говорить тише? - шикнула Колетт. Благо, отец ушел звать детей. - Не хватало мне ещё причитаний по поводу...
- Что тебе в башку стукнуло?! Ты хоть представляешь, что если за тобой следят...
- Следят, - сконфузилась Колетт. - Я видела.
Байо едва поварёшку не уронил.
- Что? - он обернулся к ней и ожидал увидеть улыбку. Мол, пошутила - неудачно, с кем не бывает. Но - нет. Колетт не улыбалась. - Ты серьезно?!
- Угу. - Колетт прислонилась к стене, потирая ушибленное предплечье. - Я из-за этого и свалилась - занесло. Черт побери - ведь про стадион никто почти не знает. Как туда попасть...
- Как ты... в смысле, что...
- Меня в отключке нашел какой-то Сорель.
- Кто? - не понял Байо.
- Фотограф. Жан Сорель, - Колетт взялась за ложку. Без аппетита. - Первый раз его видела. Но... он мне помог. И, если бы не он, кто знает - может, меня бы уже...
- Ты уверена, что его так зовут? - прищурился вдруг Байо.
- Да, он так представился. А что?
Байо отвлекся от разговора, принимаясь резвиться с детьми и кормить их. Но Колетт явно уловила в его голосе насторожённость. Ещё большую, чем после слов о слежке. А потому, после обеда, за которым Колетт не съела почти ни ложки, она под предлогом «обсудить меню на ужин», уволокла его в свой закуток, служивший теперь и спальней, и кабинетом, и бог знает чем ещё. И набросилась с вопросами. Байо попытался было темнить, но Колетт умела припирать его к стенке. И, в конце концов, он сдался:
- Жан Сорель - некогда фотограф-легенда. Первый фотограф, который выиграл престижную мировую премию в номинации «Объектив года».
- И всё? - Колетт внимательно посмотрела на Байо. - Франс?
- Ну, все знают его снимки, но вот его лично - мало кто. Всё.
- Точно? - переспросила Колетт. - Байо, я же всё равно узнаю. От тебя или не от тебя. Да? Так что - рассказывай.
Байо помолчал. А потом с явной озабоченностью начал тираду:
- Ты мне скажи - ты этого мудака разглядела? Который за тобой следил? Колли, это серьёзно. Как ты не понимаешь!
- Франс, не уходи от темы. - Колетт уже нутром чувствовал, что что-то здесь не так. Она сразу заметила, как занервничал Байо. - Кто такой этот Сорель, и почему ты так... испугался, что я его видела здесь? Он сказал, что приехал в командировку, а последний раз гостил три года назад...
Байо присел на край кровати и потер глаза.
- Я расскажу тебе, если ты мне тоже кое-что скажешь, Колли. Правда за правду. Идет?
Колетт напряглась. Но потом всё же кивнула.
- Я спрошу первым, ты не против? - Байо встал и подошел к Колетт почти вплотную. - Ты только не обижайся и вообще...
- Франс, мне не девятнадцать лет. Сомневаюсь, что ты сможешь меня смутить. Каким-то личным вопросом. И, слава богу, я умею держать себя в руках.
- Твой отец сказал, что ты... вернулась домой... в расстроенных чувствах. От Эго? Так?
- Франс, это не имеет отношения к делу.
Колетт захотелось дать Байо по голове - ну почему он начал сразу об этом? Мужчины. И чего они жалуются на то, что женщины всегда всё знают наперед, - а сами не хуже экстрасенсов работают!
- А-а-а! - протянул Байо, погрозив пальцем. - Колли, мы договорились...
- В наших отношениях с Эго мы разберемся сами.
- Значит, у вас всё же есть отношения? - Байо снова стал каким-то подавленным. - Да? Серьезные?
- Франс, не наглей. Да, я обещала ответить честно. На один вопрос. А ты сыплешь уже второй. - Колетт потянулась к своему телефону, и щелкая по экрану, увидела несколько пропущенных. Слава всевышнему, что не от Эго. От Байо и от отца. - Какое отношение к Антуану имеет...
- Жан Сорель? - усмехнулся вдруг Байо. - Прямое, Колли.
У Колетт сразу всё внутри похолодело. Так, словно она все ещё лежала на холодном асфальте. Когда до кончиков пальцев, ты чувствуешь только накатывающую волнами боль.
- Прости меня, за то, что я тебе сейчас, возможно, порушу все планы...
- Франс, - Колетт готова была даже заткнуть ему рот, уже понимая, к чему он клонит. - Нет...
- Да, Колли, - кивнул Байо. - Сорель - любовник Антуана Эго.
Колетт почувствовала, как резко перехватило дыхание. И боль от недавнего падения только усилилась. Дёрнуть плечом теперь было также больно, как вырвать зуб.
- Врешь! - она не могла бы по-другому. Уязвленная, как жертва, прижатая аргументами в бою, она должна была броситься в ответную атаку. - Ха! Любовник! Так я и поверила! Франс, если ты сейчас хочешь мне сделать... больно, то...