Бен опирается о дверной косяк и старается сдержать рвущуюся с языка брань.
– Ничего не изменилось, – ровно произносит он, встретившись взглядом с карими глазами генерала, пристально глянувшими на него в ответ.
Она не улыбается, однако в ней всегда ощущается что-то располагающее, несмотря на все доказательства обратного. Женщина указывает подбородком на кресло напротив.
– Я слышала, ты только что вернулся.
– Короткая поездка, – сдержанно откликается Бен. Когда генерал ничего не говорит, он с раздражением сдаётся и садится туда, куда та показала. Его ноги слишком длинные и не умещаются под столом, и потому Бен закидывает одну ногу на другую, высоко вздёрнув согнутые колени. – Вам было бы проще воспользоваться комлинком.
– Да, ты не забываешь напоминать мне об этом. Во время каждого моего визита, – генерал прикрывает глаза. Её руки, обнимающие плечи, сжимаются сильнее, будто она заставляет их лежать спокойно. – Давай начнём с обычного моего вопроса, Бен. Что ты помнишь?
Бен вздыхает и говорит, не задумываясь, то же, что и раз в три месяца так долго, как может вспомнить:
– Меня зовут Бен Каната. Я был механиком Сопротивления, – мужчина мрачнеет. – А после – почти ничего.
– Ещё что-то? – интересуется генерал с надеждой, которую он уже ненавидит.
– Бен, – слышится женский крик.
Его пальцы с силой смыкаются на столешнице.
– Не уходи, – звучит его собственный голос.
– Не уйду.
– Просто женщина, обещающая не уходить, – губы Бена кривятся. Он смотрит на свои ладони и фыркает: – Похоже, она оказалась лгуньей.
Генерал барабанит пальцами по предплечью, будто пытается занять руки.
– Что ты помнишь об этой женщине?
Бен поднимает голову и раздражённо смотрит на неё. Взгляд его собеседницы смягчается.
– Удиви меня, – негромко говорит она.
Бен вздыхает и отвечает:
– Только голос.
– И? – подталкивает та, повторяя разговор, который они вели уже десятки раз.
Он смотрит, как огни двигателей превращаются в искры света в сумрачном небе.
– Это всё. Как всегда, – Бен откидывается на спинку кресла. – Что-то ещё, генерал?
Мгновение она безмолвно сжимает губы, глядя перед собой вмиг потускневшими глазами. Бен мимолётно ощущает жалость, пусть и не знает, почему. Такодана далека от политических игр, но даже он знает, что Лея Органа не нуждается в сочувствии.
– Нет, Бен, – наконец, произносит она с едва заметной ноткой усталости, с чуть различимой печалью. – Это всё.
Бен ещё секунду смотрит на неё, после чего осторожно поднимается на ноги, выпрямляя согнутые под немыслимым углом ноги, делает несколько шагов к двери – и останавливается. Его пальцы сжимаются в кулаки.
– Генерал?
Её голос прерывается, когда она откликается:
– Да?
– Я бы хотел снова поступить на службу. В Сопротивление.
Генерал молчит. Когда она отвечает, в её голосе слышится вымученное удивление и веселье:
– Устал играть в пирата.
Бен весь словно темнеет.
– Устал ждать.
Кого-то. Чего-то.
– Я поговорю с Маз. Посмотрим, что можно сделать, – хмыкает генерал.
– Как в прошлый раз.
– Может быть, как в прошлый раз.
Бен качает головой и выходит за порог.
– Как скажете, генерал.
– Бен…
– Что.
Она вздыхает.
– Просто береги себя.
Бен уходит, кивнув с притворным равнодушием, напоследок сказав только:
– Если вы этого желаете. Генерал.
***
Ночная прохлада забирается под одежду, покалывает спину, но Бен не обращает на это внимания и только удобнее откидывается на ящик. Замок Маз никогда не спит, однако есть несколько часов, между заходом и рассветом, когда всё вокруг стихает. Именно в это время Бен направляется на погрузочную площадку – привычка, которую он сам для себя выдумал. Или, быть может, привычка, которая у него всегда была. Бен не знает.
Звёзды превращаются в тусклые маленькие искорки, купаются в алых предрассветных облаках, а на горизонте разгорается свет. Бен смотрит на эти искры и рисует незнакомые очертания. Возможно, он их придумал. Возможно, это созвездия. Возможно, на одной из этих звёзд он потерял память во время службы генералу, которая теперь навещает его раз в три месяца, чтобы задавать одни и те же вопросы.
Возможно, одна из них – его дом.
Не уходи.
Бен хмурится. Наблюдает, как медленно поднимается солнце.
Он по-прежнему здесь. И нигде больше. И непохоже, чтобы кто-то искал его.
***
– Знаешь, – с ироничной усмешкой говорит Маз, глядя, как Бен в очередной раз подавляет зевок, – вот так и бывает, когда ты смотришь на вещи, которые не движутся.
Бен недовольно ворчит, перетаскивая ящик, полный контрабандного товара, с «Нематиды». Маз мельтешит рядом, проверяя содержимое.
– Как бывает?
– Никак, – она шлёпает его датападом по руке. – Осторожнее с конвертерами. Они стоят, как десять Бенов.
Мужчина глотает раздражённый комментарий, готовый сорваться с губ, и поднимает новый ящик. Он надеется – безнадёжно – на тишину, но Маз не привыкла молчать, и они оба знают об этом.
– Сколько времени прошло? – она воздевает палец. – Один год? Два?
– Три.
– Три! Три года прошло, а у тебя всё так же ветер гуляет в голове, – Маз фыркает, проглядывая список похищенного добра. – Только попробуй это уронить!
Усилием воли Бен заставляет себя не рявкнуть что-нибудь нелицеприятное в ответ. Он давно выучил этот урок. Вместо того, чтобы огрызнуться, Бен надёжнее перехватывает ящик. Тот тяжёлый, но наполнен чем-то хрупким: по всей видимости, фокусирующими линзами.
– Три года прошло, а память так и не вернулась.
– Что хорошего в памяти? Воспоминания ничего не двигают вперёд, – Маз лукаво глядит на Бена через явно мешающие ей защитные очки. – Ты здесь прижился. Подумай об этом, а не пялься в небо.
Он хмурится, подтаскивая другой ящик. Его содержимое пронзительно верещит, и Бен настороженно смотрит на него.
– И что делать дальше? Я едва помню, как ремонтировать, а ведь я был механиком.
Маз смеётся.
– Сломанные вещи можно починить, – она указывает на полуразрушенный замок за их спинами. – Не важно, что стало причиной поломки.
Бен кожей чует, что вот-вот грядёт какая-нибудь история об Империи, Первом Ордене или, создатель помоги, Силе. Он бросает на Маз предупреждающий взгляд, надеясь, что этого окажется достаточно. Для человека, который утверждает, что, мол, нет ничего хорошего в воспоминаниях, Маз Каната слишком много времени проводит в мыслях о былом.
Бен изумлённо опускает голову и смотрит на неё, когда вместо того, чтобы начать рассказ, Маз берёт его за руку.
– Генерал улетела этим утром.
– Ну и.
– Не попрощался даже, так ведь?
– Зачем мне это делать?
– Тебе бы принесло пользу, если бы ты провёл с ней некоторое время, – сурово произносит Маз. По-матерински нежно потрепав его руку, она отпускает её. – Эта женщина сильнее всех живущих в этой галактике вместе взятых. Ты бы мог научиться у неё силе, – очередной взгляд искоса. – И терпению.
– Терпению для чего.
Маз досадливо цокает языком.
– Не ищи причин, Бен. Иначе ты так и останешься в неведении.
Внутри Бена вскипает гнев.
– И что это значит.
– Сейчас это значит, что твои мысли где угодно, но не сосредоточены на работе, – Маз моргает. За стёклами очков веки кажутся огромными, а движение – размашистым. – Иди внутрь, посмотри, что для тебя на сегодня есть у Кеса.
Бен недовольно глядит на неё, но делает так, как просят.
***
У Кеса для Бена приготовлена только кружка эля. Они садятся за маленький столик в углу бара. Дым разъедает глаза. Руки Бена по локоть вымараны в чёрной смазке после того, как он утром перебирал двигатель, однако Кесу на такие вещи наплевать. Он лишь пьёт из своей кружки и подливает Бену, когда его кружка пустеет.